Она переживала. За него.
— Все грехи можно искупить, не так ли?
— Не все, Габи. Моя жизнь, мое детство — доказательство этому. Некоторые грехи наносят невосполнимый ущерб. Слишком глубокие раны никогда не заживают. Спроси об этом моего сводного брата. Я бы посоветовал спросить моих родителей, мою мать, но они мертвы.
— Но, Алекс… если мы оба хотим друг друга…
— Ты даже не знаешь, что значит хотеть, Габриэлла.
Принцесса едва не разрыдалась на глазах у Алекса.
— Это нечестно, Алекс. Ты не можешь говорить мне такое… Именно ты внушил мне уверенность в себе, заставил почувствовать себя желанной. И теперь ты говоришь мне о том, что я не знаю, как это — желать?
— Я уже причинил тебе боль. — Он с сожалением покачал головой. — Я не хочу делать это снова.
— Конечно, не стоит этого делать. — Она была на грани отчаяния.
— Я и не буду.
Габриэлла встала с кресла и села на пол рядом с ним. Взяла его руки в свои, наклонилась вперед, касаясь своими губами его.
— Что мешает тебе сейчас быть со мной? — спросила она, и ее губы касались его губ, пока она это произносила.
Он протянул руку к ее голове, запустил пальцы в волосы и наклонил голову назад, всматриваясь в нее своими темными глазами.
— Многое, Габи, — сказал он, и ее имя опять вызвало дрожь в ее теле. — Если бы не мое прошлое, то я бы поцеловал тебя гораздо более страстно, чем это сделала ты.
— Что еще? — спросила она, разжигая огонь желания. Но прошло время для сожалений.
— Я бы языком прошелся вдоль линии губ, прежде чем проникнуть внутрь. Я хотел бы пробовать тебя на вкус. Так глубоко и долго, что никто из нас не смог бы дышать. Вернее, мы оба просто не смогли бы дышать.
Габриэлла дрожала от возбуждения.
— Алекс, — шептала она.
— Я бы стянул твою футболку, чтобы с наслаждением рассматривать твое тело, — продолжил он, положив свою ладонь на ее живот, и его прикосновение обожгло ее даже через одежду, — чтобы чувствовать нежность твоей кожи. — Одна его рука оставалась на ее животе, другая все еще перебирала ее волосы. — Потом я бы снял твой бюстгальтер. Рассмотрел твою красивую грудь. Она прекрасна. Ты восхитительна. Я уже много раз говорил тебе это, но мне нужно, чтобы ты поняла, что я не лгу. Это глубочайшая истина, в которой я уверен, Габриэлла. В твоей красоте. Она так же реальна, как ночное небо.
Слезы наполнили ее глаза, и она даже не попыталась стереть их.
— Я бы исследовал твою грудь языком, — продолжил Алекс, — прежде чем перейти к поцелуям живота. Затем я бы снял с тебя брюки, нижнее белье. Мгновение я бы просто… смотрел на тебя. Я бы боялся моргнуть из страха пропустить моменты красоты. Я хотел бы узнать тебя всю, дразнить тебя, прикасаться к тебе, пока ты дрожишь от наслаждения в моих руках.
Габриэлла закрыла глаза, находясь под чарами его прикосновения, сосредоточив все свое внимание на прекрасных ощущениях.
— А что дальше? — спросила она.
— О, моя дорогая, я своими ласками заставлю тебя отправиться к звездам. Я заставлю тебя кричать от удовольствия. Только тогда я войду в твое тело, медленно. Я буду максимально внимателен, насколько возможно. Но я боюсь, что не смогу быть так осторожен. Важно, что я заставлю тебя кричать от удовольствия.
Ее губы приоткрылись.
— Да, — выдохнула она.
— Это был бы рай, — хрипло прошептал он. — Чувствовать всю тебя. Ты была бы такой тугой, такой горячей и влажной. Ты была бы только моей.
— Конечно, — выдохнула она. — Только твоей, Алекс.
Ее сердце забилось так сильно, что она чуть не упала в обморок.
Вдруг Алекс отпустил ее, встал и отодвинулся как можно дальше. Он тяжело дышал, и по выпуклости на его брюках она видела, что он сильно возбужден. Было видно, что все сказанное им было правдой. Что он хотел ее с такой силой, которую не мог отрицать.
И она хотела его. Так сильно, что желание разливалось внутри ее. Бездонное, мучительное желание, которое только он мог удовлетворить.
— Мы не должны, Габи, — произнес он.
— Почему? — спросила она, испытывая боль.
— Потому что я уже совершил много тяжких грехов. Причинил боль слишком многим людям. Габриэлла, я не сделаю ничего такого, что может тебя ранить.
Габриэлла вдруг решила отпустить его. Именно сейчас, когда она так много узнала о нем. Правду о его прошлом, о его родителях.
Она смогла только кивнуть. Она ничего не сказала, только смотрела, как он повернулся и вышел из комнаты, а она осталась сидеть дрожа, вдруг почувствовав холод. Хотя еще несколько минут назад ей было жарко.
Глава 12
Габриэлла избегала общения с Алексом всю дорогу. Он вряд ли мог ее в этом винить. Он не знал, что и думать, — он слишком многое рассказал. Наверное, нужно было вести себя более сдержанно, ведь принцесса — невинная девушка.
Девушка, к которой он никогда больше не прикоснется.
Алекс понимал, почему она избегает встреч с ним. В самолете, потом в машине, когда она смотрела в окно на незнакомый город. А он видел только ее отражение в окне, не обращая внимания на привычную, ставшую для него обычной городскую архитектуру. Нью‑Йорку не удалось увлечь его. Все очарование этого города он видел ее глазами. Они были широко раскрыты и блестели, изучая все вокруг, ее рот был слегка приоткрыт. Ее губы казались такими мягкими и соблазнительными. Он отдал бы большую часть своего состояния, чтобы снова поцеловать их.
Он продолжал думать о ее великолепных губах, когда они подъехали к его пентхаусу на Манхэттене. Как правило, после долгого отсутствия на работе он шел прямо в домашний кабинет заниматься делами. Но сегодня… сегодня не тот случай. Первое, что он сделал, когда они приехали, — разместил картину в гостиной, сделал шаг назад и рассмотрел ее впервые с тех пор, как они привезли ее с Исоло Д’Оро.
— Все так красиво! — воскликнула Габриэлла, рассматривая обстановку дома и бросая внимательный взгляд на картину. — Все это. Я не могу поверить, что я здесь.
— Да, — кивнул он.
Но он имел в виду вовсе не красивый городской пейзаж или свой пентхаус. Он имел в виду принцессу.
Алекс смотрел на картину, чтобы не смотреть на Габриэллу. Ему нельзя было с ней общаться, это могло повлечь за собой катастрофу. При беглом осмотре картины он сосредоточил внимание на женщине и поэтому не заметил окружающих ее предметов. Вдруг он отметил, что все вещи на туалетном столике были изображены очень точно и казались ему смутно знакомыми. На женщине было ожерелье, отражение которого немного проглядывало в зеркале. Из изумрудов и белых бриллиантов. На ее пальце, почти полностью закрытом темными прядями волос, виднелось кольцо. Там также была изображена красивая коробка с драгоценностями. И тиара, лежавшая рядом с прекрасным браслетом. У Алекса перехватило дыхание, и он сделал шаг ближе к полотну. На туалетном столике лежала книга.
