— У нас найдется, чем угостить путников, — сказал он, переводя взгляд на женщину.
— Мне бы огоньку в глотку, — заявил долговязый всадник, судя по выговору — выходец из крестьян.
— Выпивки не держим, — ответил Де'Уннеро. — Могу предложить чистую воду, сок из ягод торта, а также восхитительную смесь голубичного и яблочного соков. Если соблаговолите спешиться, я отведу ваших лошадей в загон, а вам приготовлю сытную трапезу.
Всадники переглянулись. По их лицам нельзя было понять, принимают они это предложение или нет. Во всяком случае, спешиваться они не торопились. Между тем их пешие спутники, распахнув дверь ближайшей хижины, бесцеремонно заглянули внутрь.
— Возможно, ты лучше меня сумеешь объяснить своим друзьям, что им следует вести себя достойно? — спросил Де'Уннеро, обращаясь к певице. — Мы дружелюбно настроены к гостям, но это не значит, что можно в отсутствие хозяев совать нос в их дом.
— Зашли посмотреть, велика важность, — бросил в ответ долговязый всадник.
— Вскоре жители нашей деревни вернутся домой с охоты, — продолжал Де'Уннеро, которому уже надоели все эти приторно-вежливые фразы. Если шайка решила угрожать ему или напасть на него, пусть покажут свое истинное лицо как можно раньше. — Уверен, они позволят вам оставаться здесь столько, сколько вы пожелаете, и с удовольствием послушают ваши песни и баллады, а за доставленное удовольствие вознаградят вас обильной едой и теплыми постелями.
Певица с любопытством поглядела на Де'Уннеро и, не слезая с лошади, изящно поклонилась.
— Быть может, и они расскажут мне какие-нибудь замечательные истории, из которых я смогу сложить новые песни, — сказала она.
— Пока что я слышал от тебя лишь старую песню, известную любому ребенку в Хонсе-Бире, — пустил пробный шар Де'Уннеро.
Его интересовало, не заставят ли эти слова хорошенькую певицу нахмуриться.
Нет, она лишь рассмеялась и ответила:
— Боюсь, мир стал слишком скучным. Великие войны остались в прошлом. Люди успели забыть даже про чуму.
— Да будет тебе пыль в глаза пускать, — бросил долговязый и презрительно сплюнул. — Ишь, корчит из себя знаменитую на весь мир сочинительницу баллад. Как же, упоительные мелодии, слова, бередящие душу. А на самом деле ты просто Садья. Обыкновенная девка, которая ничем не лучше каждого из нас.
Женщина прищурилась и одарила долговязого столь угрожающим взглядом, что даже Де'Уннеро стало не по себе. «Нет, эта певичка не так уж проста», — подумал он.
Но Де'Уннеро сейчас было не до их перепалки. Боковым зрением он уловил какое-то движение и повернул голову туда. И точно: пешие бродяги теперь зашли в так называемую общую хижину.
— В моих родных краях подобные слова сочли бы достаточно оскорбительными, — сказал бывший монах, вновь поворачиваясь в сторону долговязого.
Тот зло посмотрел на него и снова сплюнул, причем на этот раз его плевок угодил под ноги Де'Уннеро.
Бывший монах сдержал подступивший гнев. Еще не время…
Тем временем пешие бродяги направились к следующей хижине. Де'Уннеро решил, что с него хватит дипломатии.
— У нас без приглашения в дома не заходят, — крикнул он дерзким незнакомцам. — У нас есть общая хижина, где вы только что побывали. Это единственное место, где вы можете оставаться до возвращения наших охотников, пока они не пригласят вас к себе.
— Обыкновенное любопытство странников, которым давно не встречалось человеческое жилье, — широко улыбнувшись, медовым голосом произнесла певица. — Не беспокойся, дружочек. Мы явились сюда, чтобы послушать истории, а не впутываться в них.
Де'Уннеро повернулся к ней; вернее, сделал вид, что повернулся, ибо не спускал глаз с тех двоих. Они успели побывать и в третьей хижине. И не только это. Бывшему монаху сразу бросилось в глаза, что свое оружие они держали теперь по-другому — почти наготове.
Третий плевок долговязого всадника наверняка попал бы прямо на ногу Де'Уннеро, если бы бывший монах вовремя не отодвинулся.
— Нас пятеро, а ты один, — рявкнул долговязый. — Куда хочем, туда и влазим.
Де'Уннеро усмехнулся и посмотрел на певицу.
— Так о чем ты говорила? — спросил он.
— Хватит болтовни! — громко ответил за нее долговязый, тыча пальцем в Де'Уннеро. — Теперь говорю я, и я говорю, чтобы ты заткнул свою глотку!
Бывший монах пожал плечами. Певица тоже пожала плечами, выказывая полное равнодушие.
— Убирайтесь отсюда, — не повышая голоса, потребовал он.
— Ну, раз уж ты так этого требуешь… — голосом, не предвещавшим ничего доброго, протянул долговязый.
Он собирался добавить что-то еще, но в это время Де'Уннеро стремительно рванулся с места и в высоком прыжке ударил долговязого ногой.
Тот, издав бешеное рычание, перелетел через круп лошади и рухнул на землю. Де'Уннеро сумел достаточно мягко приземлиться на бок. Он мгновенно вскочил на ноги, приготовившись отразить нападение пеших разбойников.
Верзила, похожий на медведя, действовал именно так, как и требовалось Де'Уннеро: он вскинул топор, намереваясь снести бывшему монаху голову. Разумеется, разбойник и не подозревал, что перед ним величайший воин, каких только знал орден Абеля. Де'Уннеро пригнулся к самой земле, коснувшись ее ягодицами, затем повернулся и выбросил вперед ногу, ударив верзилу пяткой по лодыжке. Тот свалился как куль, взревев от боли.
Настал черед человека с копьем. Этот намеревался проткнуть Де'Уннеро, действуя с каким-то злорадным возбуждением и даже удовольствием. Он тоже рычал от злости — но уже в следующее мгновение взвыл от страха. Бывший монах едва заметным движением предплечья отклонил копье, и оно воткнулось в землю. Копьеносец завопил, призывая сообщников на помощь. Хотя правильнее будет сказать, заскулил, видя, как грозный Де'Уннеро прыгнул на него. Сжав в руках древко, копьеносец попытался им заслониться.
Но удар Де'Уннеро переломил копье. Теперь ничто не мешало бывшему монаху броситься на разбойника. У того оказалось еще одно оружие — длинный кинжал, беспорядочно размахивая которым, он попытался достать противника.
В этот момент над головой Де'Уннеро просвистела стрела.
Бывший монах повернул голову в сторону стрелявшего и увидел, как тот хладнокровно накладывает на тетиву новую стрелу. Певица опять заиграла на своей трехструнной лютне. Копьеносец, видимо, рассчитывал, что внимание противника отвлечено, и попытался поразить его в спину, но Де'Уннеро, опередив его, сам нанес удар, раздробив противнику коленную чашечку. Тот повалился на землю, издавая истошные вопли.
Де'Уннеро устранил лишь небольшое препятствие, да и то ненадолго. Долговязый всадник и верзила вновь наступали на него, причем довольно согласованно. Кроме того, бывший монах опасался, что в любой момент в него могут выпустить стрелу.
