Эйдриан ограничился лишь многозначительным взглядом.
— Возвращайтесь в свою деревню. Вскоре эта дорога вновь станет безопасной.
— Конечно, потому что мы несем здесь дозор, — огрызнулся тот, который чувствовал на своем горле лезвие меча юного рейнджера.
— Что ж, дело ваше, — сказал Эйдриан, отвесив второй поклон. — Сидите в засаде, если это вам по нраву, только я с вами не останусь.
— А кто тебя просил?
— Но я еще вернусь, — пообещал Эйдриан, пропустив колкость мимо ушей. — И тогда вы узнаете правду о Тай'маквиллоке — Ночном Ястребе.
— Диковинное прозвище, — услышал он у себя за спиной.
Юноша только улыбнулся. Пусть болтают; он им докажет, что не напрасно называется этим высоким именем.
Весь остаток этого дня и весь следующий он выискивал следы разбойников, но так ничего и не нашел. Досада его возрастала. Либо они успели убраться из этих мест, причем еще до его появления, либо мастерски умели заметать следы.
Рассерженный третьим днем бесплодных поисков, Эйдриан, дождавшись темноты, прямо на вершине холма развел большой костер. Он решил послужить разбойникам приманкой. Потом юноша понял: те не настолько глупы. Если они и видели пляшущие языки пламени, то наверняка разгадали его замысел. Подавленное настроение Эйдриана действовало на костер, словно ветер, и огонь поднимался еще выше. Только сейчас юный рейнджер понял, как ему хочется… нет, как ему необходимо найти разбойников. То была его первая возможность по-настоящему выделиться из толпы обыкновенных, ничем не примечательных людей. В мирные времена такие случаи выпадают довольно редко.
Возбуждение долго не давало Эйдриану уснуть, и он принялся ходить вокруг костра. Некоторое время спустя он отказался от своей затеи привлечь разбойников и затушил его пламя, но загасить огонь оказалось проще, чем собственную досаду и растерянность. Они продолжали грызть душу Эйдриана, пока наконец он не спохватился, что теряет одно из главных достоинств воина — хладнокровное спокойствие, помогающее в самые тяжелые минуты сохранять ясность ума и сосредоточенность на своей цели. Юный рейнджер сел и запустил руку в мешочек с самоцветами, ощутив зовущие глубины гематита.
Магические самоцветы, как и Оракул, помогали ему проникнуть вглубь себя, распознать свои истинные чувства и, если удастся, направить их на что-то более действенное.
Эйдриан не совсем понимал, что произошло дальше; гематит звал его нырнуть в серый вихрь и покинуть свое тело!
Юноша отпрянул, чувствуя замешательство и испуг. Его пугала сама мысль о разделении тела и духа — разве не то же самое происходило в момент смерти? Но сейчас все обстояло совсем не так, как во время его короткой схватки с госпожой Дасслеронд. На этот раз Эйдриан с легкостью выскользнул из своей телесной оболочки.
Несмотря на вполне понятные опасения, юный рейнджер погрузился в вихрь магии гематита, подчиняясь ей, чтобы узнать потаенные свойства этого камня. В таком состоянии Эйдриан провел достаточно много времени, совершенно забыв о подстерегающей его опасности. Появись сейчас разбойники, они без труда справились бы с ним. Но юноша не думал о разбойниках. Как зачарованный, он все ближе подходил к открывшемуся перед ним узкому отверстию. Он пытался припасть к нему духом, как к щели в стене, втайне надеясь, что увидит мир по ту сторону действительности.
Еще ближе, еще… Отверстие расширялось, и Эйдриан жадно заглядывал в неизвестность, бездумно позволяя любопытству увлекать себя в глубь этого манящего и опасного туннеля.
И вдруг… для юноши это был миг, хотя он провел в таком состоянии больше часа… он покинул тело и теперь стоял по другую сторону потухшего костра, глядя на свою неподвижную телесную оболочку.
Пережив мгновение неподдельного ужаса, Эйдриан понял, что достаточно его желания — и он тут же вернется обратно в тело. В темноте мира духов он видел мерцающее пятнышко. То был гематит, не дававший закрыться воротам в привычный мир. Трепет, охвативший юного рейнджера, постепенно ослабел. Взгляд его духовных глаз оторвался от собственного застывшего тела. Эйдриан огляделся вокруг. Страх сменился ощущением свободы; он был свободен, немыслимо свободен! Странно, что эльфы ничего не рассказали ему об этом свойстве гематита. Возможно, они и сами о нем не знали. А может, знали, да только госпожа Дасслеронд не желала показать ему дополнительную силу камня, опасаясь, что он покинет эльфийскую долину и улетит туда, куда ее изящным ручкам не дотянуться.
Да, интуиция подсказывала Эйдриану: он может летать. Его дух был способен парить, несомый ночным ветром, а то и без всякого ветра. Он испытал себя в этом новом качестве, облетев холм. Юноша обнаружил, что ощущает душу животных, бродивших поблизости, чувствует их жизненную силу. Восприятие необычайно обострилось, и прежняя подавленность сменилась ликованием.
И тут у него возник замысел.
Эйдриан поднялся выше, глядя на окружающий мир духовными глазами, точнее — чувствуя его своим духом. Вся природа стала доступной его новому восприятию: деревья, травы, животные. Вскоре он стал улавливать тончайшие различия тех или иных духов. Уже через несколько минут он мог не глядя отличить белку от оленя.
Стоило только подумать — и он преодолевал громадные расстояния. Эйдриан пролетел над Придорожной Яблоней, над дорогой. Жители деревни по-прежнему, невзирая на глухую ночь, несли дозор. Путешествие в духе раскрыло ему еще одну скрытую грань особенностей гематита. Пролетая над дозорными, он испытал неодолимое желание ворваться в тело одного из них, изгнать дух того человека и самому занять его место. Юноша едва не уступил искушению, он мог бы с легкостью осуществить это, не встретив почти никакого сопротивления; однако удержался, и не напрасно. Борясь с этим желанием, Эйдриан понял, что изгнанный дух рано или поздно найдет обратный путь и сумеет запомнить и распознать своего одержателя. Подобное никак не вязалось с его ролью защитника.
Юный рейнджер поспешил прочь от этого места, дабы искушение не взяло в нем верх. При всем своем упрямстве и самоуверенности он все-таки понимал, какой серьезной опасностью это чревато для него.
Прошел еще один час. Дух Эйдриана парил над лесами, окружавшими Придорожную Яблоню. Он уже стал подумывать о возвращение в тело, когда неожиданно заметил пламя далекого костра. Юноша почувствовал присутствие людей и что-то еще, какое-то сильное ощущение на духовном уровне.
Эйдриан поспешил туда, летя над деревьями, пока не достиг места, где горел костер. Рядом он увидел пятерых грязных, небритых мужчин и двух столь же неопрятных женщин, но не обратил на всех них никакого внимания, ибо невдалеке, привалившись к дереву, сидел великан. Юный рейнджер даже представить себе не мог, что встретится когда-нибудь с таким существом. Он сразу же догадался, что великан является главарем шайки или, во всяком случае, не подчиняется приказам остальных головорезов.
Прислушавшись к разговорам, Эйдриан удостоверился, что это и есть та самая шайка. Пока он парил среди верхних ветвей и наблюдал за происходящим, трое разбойников вытряхнули на землю часть награбленного и принялись играть в украшенные резьбой кости. Юноша продолжал наблюдение, приглядываясь к каждому из разбойников и выявляя его сильные и слабые стороны. Составив достаточное представление о шайке, он вернулся в свое тело. Поначалу юный рейнджер решил немного поспать и напасть на головорезов ранним утром. Однако он был настолько возбужден, что и думать не мог о сне. Вскоре Эйдриан уже шагал прямо к лагерю разбойников.
