— Что случилось? — только и спросила она.
— Иди в квартиру, — велела Ланфен. — Вероника тебе все расскажет.
— Это ведь не из наших?
— Нет, мы этого человека не знали. А теперь иди, пока что папарацци отгонять удается, но не нужно, чтобы кто-то все-таки сумел заснять тебя — идиотов с мобильными телефонами здесь хватает.
— Уже ушла.
Лестница была покрыта пятнами размазанной крови вплоть до того этажа, где располагались их квартиры. Там работали эксперты, не обратившие на Алису никакого внимания. В воздухе висел специфический сладковатый запах, и ей пришлось закрыть лицо платком.
В их квартире все было спокойно, пятен крови там не оказалось, и это радовало. Веронику она застала на кухне, та как раз ставила чай.
— Вернулась наконец! — облегченно вздохнула Вероника. — На твою долю воду наливать?
— У нас коньяк есть? — мрачно осведомилась Алиса.
— Вроде бы в баре был, посмотри.
Но бар уже пустовал, бутылки, которые украшали его в день приезда, бесследно исчезли. Алиса подозревала, что беседовать на эту тему с Левой бесполезно, выпитое не вернешь, поэтому ей пришлось довольствоваться травяным чаем.
— Рассказывай! — потребовала Алиса. — Что тут случилось?
— Я знаю не так много, как может показаться. Часа три назад, где-то через час после того как уехали Дамир и Север, а потом ушла ты, Ланфен обнаружила под дверью квартиры кровь. Она позвонила по телефону, указанному инвесторами, вскоре прибыли полицейские. Они нашли у входа в подъезд труп мужчины лет сорока. Личность не установлена, в этом доме не проживал, знакомых не было. Одет был прилично, а при себе имел два пистолета, дополнительные патроны к ним и охотничий нож. Этим ножом ему и перерезали горло прямо на пороге квартиры Ланфен.
Вероника говорила о случившемся с тем уникальным спокойствием, на которое была способна лишь она. Однако спокойствие это было заразительным — и очень нужным. Потому что иначе Алиса и сама могла поддаться страху перед тем, что могло случиться.
На пороге их временного дома появился вооруженный незнакомец, это указывало, что Птицелов вычислил, кто за ним охотится, и решил избавиться от проблемы радикальным способом. А главное, все бы получилось, если бы наемник был достаточно опытным! Они ведь не вооружены, а при том, что Дамира и Севера, двоих самых сильных, здесь нет, — практически беспомощны.
Но наемник не добрался до них, он был убит раньше.
— Почему ты решила, что его зарезали его собственным ножом? — удивилась Алиса.
— Это не я решила, это эксперты. У него на поясе нашли ножны, подходившие под охотничий нож, который лежал рядом. Рана на шее совпадает с лезвием ножа. Судя по всему, кто-то подошел к нему, забрал нож и убил.
Все это должно было произойти очень быстро, иначе наемник наверняка сопротивлялся бы. А он даже пистолет не достал! Тот, кто убил его, действовал безжалостно и профессионально. Насколько силен он должен быть, чтобы так быстро протащить тело вниз? А главное — зачем? Ведь все равно не составило труда определить, где был убит наемник! Зачем тащить его вниз, рискуя быть пойманным? Это действие представлялось Алисе совершенно бессмысленным.
Да и само преступление чудовищно в своей неожиданности и жестокости. Это не совпадение и не чужие разборки, это должно быть связано с ними и Птицеловом!
— Ланфен сказала, что замечала странного типа, который вроде как следил за домом, — добавила Вероника. — Но убитый — не он.
— Может, тогда тот тип — убийца?
— Может. Но зачем ему защищать нас?
— По поручению инвесторов? — предположила Алиса.
— Они бы в таком признались, а они молчат. Но Костор сдержал свое слово: он обеспечил прикрытие в отношении полиции. Сюда не пустили журналистов, а нас не будут официально втягивать в расследование этого убийства.
Какими связями нужно обладать, чтобы организовать подобное — Алиса и представлять не хотела. То, что Костор помогает, ее совсем не умиляло. Он делает это не по доброте душевной, а потому что Тронов пошел на его условия. Этот тип настораживал Алису. Вполне вероятно, что если его ослушаться, то все его могущество будет направлено против них.
На кухню вошел Валентин Белоус. Вид у него был равнодушный и сонный, но это не менялось с момента его возвращения. Как будто его не волновало то, что только что произошло за пределами квартиры! Он как ни в чем не бывало взял с полки кастрюлю и начал наполнять ее водой.
— Ты как? — вкрадчиво поинтересовалась Алиса.
— У меня все нормально. Обед вот буду готовить, — ответил Валентин.
— Я так понимаю, полиция в подъезде тебя не смущает?
— А почему они должны меня смущать? — Он пожал плечами. — Они меня допросили, мне нечего сказать. Обед они мне не приготовят, и надо самому.
— Как Лера?
— Вещи пакует.
— В смысле? — изумилась Вероника.
— Уезжать будет. Ей вся эта шумиха не нравится, пугает очень. Вот она и собралась туда, где потише и побезопасней. Не знаю куда.
Валентин говорил об этом так, словно все само собой разумеется. Его не волновало то, что его жена собирается уехать в неизвестном направлении. Он, еще недавно смотревший на нее с обожанием, словно потерял интерес — не только к Лере, к самой жизни.
Это было так же плохо, как и кровь, размазанная по ступенькам. Неконтролируемое насилие, игра с чужими жизнями, психологическая манипуляция — методы Птицелова угнетали. Алиса никогда не относилась к этому проекту как к игре, понимала, с каким риском сталкивается, но здесь ситуация начала выходить из-под контроля.
Один только сегодняшний день много в себе собрал: рассказ Жени, бессмысленное убийство в подъезде, а теперь вот Валентин ведет себя как зомби. То, что делал Птицелов, было хуже смерти. Он отнимал у людей их собственное «я», оставлял живую оболочку с мертвой душой внутри. Алиса не хотела, чтобы такое произошло с ней.
— По-моему, я на этот раз обрадую Дамира, — вздохнула она.
— В смысле?
— В смысле, соглашусь уйти из проекта. А он и вовсе приходить не хотел, он здесь из-за меня!
Алисе было неловко перед Женей и другими жертвами Птицелова. Она бы хотела сделать так, чтобы человек, сотворивший с ними это, ответил. Но она не была готова жертвовать собой и любимым ради справедливости или даже мести. А тут речь уже начинала идти именно о жертве, а не о риске.
Вероника не стала ее осуждать, она согласно кивнула:
— Понимаю тебя. Я не люблю сдаваться, и я не отрицаю, что все равно попробую выйти на Птицелова. Он часто действует через Интернет, это моя стихия. Но я хочу сделать это на своих условиях, а не в рамках проекта, где меня к чему-то вынуждают.
Алиса не исключала, что после такого отказа ей никогда не позволят вернуться в проект. Однако она была готова даже к такому исходу. Дамир был не прав: она знала, когда нужно остановиться.
