С наемниками все было не так уж таинственно: вероятнее всего, эти двое решили обмануть работодателя и удрали с авансом. Но человек в подъезде… Тут ни у кого не было версий, дело обещало стать «глухарем».
Ей было плохо от серости межсезонья, почти физически плохо. Страх и напряжение, которыми заканчивался проект, хоть как-то отвлекали ее, а теперь снова навалилось одиночество. Хотелось в тепло, к детям — да к кому угодно, лишь бы не быть одной.
Зазвонил телефон, на экране высветился незнакомый номер. Ланфен это нисколько не насторожило, в последнее время ей звонили разные следователи, и она не считала нужным заносить их номера в телефонную книгу. Она вообще предпочла бы с ними не общаться! Но если она не ответит, они заявятся к ней домой, с них станется.
— Слушаю.
— Здравствуй. Не хотел отвлекать тебя, но мне нужно убедиться, что все в порядке.
Голос, прозвучавший в трубке, прошел через нее электричеством. Ланфен не надеялась уже услышать его — только не сегодня, не сейчас… да вообще никогда! Она так долго ждала, и наконец разочаровалась, сдалась.
А он — вот, звонит.
— Ты? — только и смогла произнести она.
— Ты же знаешь, что я. Мы с тобой такие — не забываем.
Она должна была сразу же звонить в полицию по другому телефону, вообще не разговаривать с ним, сообщить все куда следует. Потому что сейчас на другом конце был Гробовщик — один из самых опасных серийных убийц страны.
Но Ланфен не сделала ничего из того, что считалось бы правильным. Она просто слушала его. Она скучала по этому голосу.
— Я не буду нагружать тебя лишней ответственностью, — предупредил он. — Когда мы закончим говорить, смело звони в полицию, сообщи им этот номер. Пусть ищут, мне это не навредит. Я хочу, чтобы твоя совесть была чиста. Я уважаю твои принципы.
— Я ждала тебя в Питере, — призналась она.
Говорить об этом было трудно, не необходимо.
— Я знаю, — неожиданно ответил он. — Ты очень красива. Тебе идет зима, это ее черно-белое окружение, так что не страшно, что она задержалась в этом году. И Питер тебе идет, твой город.
— Ты… был там? — потрясенно спросила Ланфен.
— Да.
— Почему не подошел?
— Это возвращает нас к излишней ответственности. Мое имя, мое общество — любое знание обо мне способно сделать тебя преступницей с точки зрения закона. Я этого не допущу. Но и не увидеть тебя я не мог.
Его слова грели сердце, и она понемногу приходила в себя.
— Я думала, тебя интересует проект…
— О нет, я принял участие в третьем этапе по своим причинам. Хотя эксперимент Тронова мне любопытен, и я благодарен ему за то, что встретил тебя. Но сейчас я веду другое расследование, которое для меня намного важнее, чем проект.
Ну конечно. Он убивает только преступников. А значит, ему сначала нужно провести расследование, убедиться, что его жертва действительно заслуживает казни.
— Твое новое расследование тоже связано с Питером?
— Нет. Но ты для меня важнее, я решил подстраховать тебя, а теперь вернулся к своим делам. Мне нужно было тебя увидеть.
— Подстраховать?
— В некотором смысле, — голос Гробовщика стал предельно серьезным. — Я бы хотел попросить у тебя прощения.
— За что?
— За беспорядок в подъезде. Я не хотел делать это убийство таким показательным, принял неправильное решение, но свернуть ему шею, как я хотел, не получилось. Прыткий оказался. Извини. Я постарался убрать этот мусор от твоей двери, но больше я ничего сделать не мог.
— Ты… убил того человека в подъезде? — потрясенно прошептала она.
— Не просто человека — наемника. Я наблюдал за твоим домом, знал всех, кто и как следит за вами. Они были безобидны, поэтому я их не трогал. Но появился кто-то новый, и он был вооружен. Поскольку двое наемников уже пытались попасть в квартиру участников ночью, у меня были основания для беспокойства.
— Тех двоих тоже ты убил?
От того, что он уничтожил кого-то, было жутко. Но он оберегал ее, всегда, и Ланфен не могла игнорировать это.
— Я, — невозмутимо ответил он. — Нет, я не скажу тебе, где тела, это уже не твои проблемы. Что же до третьего наемника, то я пошел за ним следом, увидел, что он остановился у твоей двери и собирался позвонить. Больше меня ничего не интересовало. Еще раз извини за грязь.
Она не знала, что тут можно ответить, слов просто не было. Гробовщик понял ее:
— Это все, что я хотел сказать. Отдыхай и не волнуйся. Я не стану твоей проблемой. Можешь жить, как считаешь нужным, и если появится мужчина, который тебе дорог, я его не трону. Я не хочу, чтобы ты думала обо мне со страхом.
— А если я хочу увидеть тебя?
— Сейчас это невозможно. А в будущем… Не буду загадывать. Высока вероятность, что расследование, которое я веду, может пересечься с проектом Тронова.
— Откуда ты знаешь? — поразилась Ланфен. — Пятый этап пока даже не обсуждается!
— Знаю, и все. Если это произойдет и ты все еще будешь работать куратором, тогда, может, и увидимся снова.
* * *
Веронике нравился этот ресторанчик: маленький, уютный, похожий на деревенскую хатку. Он не имитировал провинциальный стиль, а жил им, и атмосфера здесь была совершенно особенная. Несмотря на то что Вероника не знала тут никого, кроме именинницы и Дамира, она чувствовала себя расслабленно и не просто отбывала повинность, а наслаждалась моментом.
Даже лучше, что они собрались здесь, а не в каком-нибудь пафосном ресторане. Во дворе был установлен мангал, и в зал, оформленный деревом, уже проникал запах мяса на гриле. Он был способен вызвать аппетит даже после того, как гостям подали румяные деревенские беляши и пирожки с картошкой. У потолка то и дело взрывались воздушные шарики, но пробелы в разноцветной завесе не появлялись — слишком уж много их сюда запустили.
Это отвлекло Веронику от депрессии, заставило почувствовать себя живой. Но сейчас она нуждалась в отдыхе даже от этой суеты. Вероника покинула ресторан и оказалась на свежем, чуть морозном воздухе первого дня апреля.
Она прошлась вдоль беседок, которые летом наверняка были особенно популярны, остановилась возле лавочки с видом на лес. Садиться не стала — холодно еще. Ей нравилось просто стоять здесь и смотреть, как волнуются вдали деревья. Это приносило в душу долгожданное умиротворение.
Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем сзади послышались шаги; к ней шел кто-то один, и это была не Алиса, та обычно подлетает с воплями и смехом. Веронике не хотелось оборачиваться. К ней уже неоднократно подходили знакомиться одинокие мужчины, и она решила отсрочить момент, когда очередного соискателя придется мягко послать восвояси.
