Нас слегка потряхивало в мерзлой колее, а потом неожиданно перестало: мы выехали на удивительно ровную дорогу, неширокой полосой (аккурат для одного мобиля) распоровшей поле на две части. Случись нам встретиться еще с одним, кому-то пришлось бы съезжать. По правую руку от меня маячил Орман и крохотные домишки Лигенбурга, по левую простирались земли, укутанные пожухлой травой, вдалеке виднелся оголившийся лес. От этого вида хотелось зябко поежиться. От этого, а еще от… от того, что мне предстояло.
Всевидящий, мне действительно придется раздеться.
Перед ним.
Сцепила руки, чтобы не начать теребить волосы. Правда, теребить было особенно нечего: в прическе, на которую я потратила столько времени, свободных прядей не оставалось. Мысль о том, что сейчас мы могли бы идти с Ирвином по парку, оказалась обжигающе-невыносимой. Я быстро отмахнулась от нее и уставилась в окно, за которым проносились унылые осенние пейзажи.
– Мисс Руа, вы выглядите так, словно я везу вас на казнь, – донеслось насмешливое справа.
– Отстаньте, – прошипела.
– Как пожелаете. – Насмешка сменилась льдом, и до самого Дэрнса мы больше словом не обмолвились.
Район, в который мы приехали, считался элитным районом Лигенбурга. Здесь жили исключительно аристократы и очень богатые люди, это становилось понятно с первого взгляда. Дома – каждый размером с музей искусств, ухоженные внутренние дворы, чистейшие улицы и воздух, от которого кружится голова. Возможно, в моем случае голова кружилась по другому поводу, но непривычное отсутствие смога было видно невооруженным глазом. Набережная Ирты (маленькой речушки, уходящей за город), была не в пример чистой, с узорчатым ограждением парапета и изящными мостиками, перекинутыми на другой берег района.
– Особняк де Мортена, – неожиданно подал голос Орман, и я невольно повернула голову.
Огромный дом застыл неподалеку от парка, величественный и роскошный. Монументальный, выполненный в старинном стиле, с покатой крышей, эркерными окнами и балконами. Представить, какие здесь даются приемы, было несложно, как, впрочем, и в большинстве расположенных в Дэрнсе домов. На подъездной дорожке, как ни странно, тоже стоял мобиль (черный, как вороново крыло, отливающий густой синевой) – кажется, первый, не считая нашего, который я здесь заметила.
Поразительно!
– Удивлены?
– С чего вы взяли?
– Это видно по вашему лицу.
– Просто не ожидала увидеть мобиль… здесь.
– Де Мортен – один из немногих аристократов старой закалки, которые поддерживают прогресс. О чем вы говорили с герцогиней?
Я повернулась к нему: Орман внимательно смотрел на меня. Как-то чересчур внимательно. Зачем я с ним разговариваю?! Зачем вообще отвечаю?! Он собирался меня писать, вот пусть и пишет.
Посмотрела ему в глаза и произнесла:
– Не ваше. Дело.
Он усмехнулся, а в следующий миг мы уже остановились возле особняка, ничуть не уступавшему городскому дому де Мортенов. Четыре этажа, первый – значительно выше остальных, окна в человеческий рост, крыльцо с полукруглыми ступенями поднимается к массивной двери с молотком в форме головы льва.
Орман открыл передо мной дверцу, и я вытолкнула себя из машины: исключительно потому, что не хотела к нему прикасаться. Чем ближе мы подходили к крыльцу, тем больше мне становилось не по себе: не дом, а дворец. Сколько же здесь должно быть прислуги? Эта мысль вышибла почву из-под ног, перед первой ступенькой я споткнулась и не упала исключительно потому, что он вовремя меня подхватил.
– Осторожнее, мисс Руа.
Я отняла руку, а заодно и себя: слишком по-хозяйски его ладонь легла на мою талию.
– Ваша прислуга, – сказала холодно. – Меня увидит. Мы так не договаривались.
– Мои люди приучены держать рты на замке, – произнес Орман. – Прочие рядом со мной не задерживаются.
Что-то в его голосе заставило прикусить язык и подняться по ступенькам. А в следующий миг он распахнул дверь и подтолкнул меня в просторный, залитый светом холл. В холл, где все – от высоких стен приглушенно-сиреневого цвета до мебели и «стальных» холодных портьер, подхваченных кистями, дышало богатством и роскошью. Ковровый настил украл наши шаги, дверь за спиной закрылась беззвучно. Настолько беззвучно, что даже эху было нечем поживиться, но из-за лестницы немедленно вышел мужчина.
Сказать, сколько ему лет, я бы при всем желании не смогла. Ростом не выше Ормана, темноволосый и смуглый, с раскосыми глазами, выдающими его родину. Так же, как и костюм: свободные брюки и такая же рубашка цвета графита. На ногах были странные сандалии – не то тряпичные, не то соломенные, к плетеной подошве крепились раздваивающиеся ремешки. Сложив руки на груди, мужчина поклонился и шагнул к нам.
– Мисс Руа, позвольте вашу одежду.
Голос его, тихий и мягкий, тем не менее был полон какой-то внутренней силы. Особенно меня поразил акцент (едва уловимый) и произношение, удивительно четкое. Он принял из моих рук пальто и шляпку, а у Ормана трость.
– Тхай-Лао, проводи мисс Руа в мою мастерскую. Я подойду позже.
Не расстроюсь, даже если вовсе не подойдете.
Я бесстрашно обняла ридикюль и направилась вслед за иньфайцем к лестнице. Широкой, увенчанной светильниками справа и слева, и на пролетах между этажами тоже. Мужчина ступал рядом со мной так бесшумно, что я могла слышать его дыхание, заговорить не пытался. Не обратись он ко мне с приветствием, решила бы, что он вовсе немой: на втором этаже он просто слегка поклонился и вежливо указал наверх – поднимаемся дальше. И мы поднялись, на третий, где и свернули налево.
Здесь оказалось еще более пустынно, чем в холле, огромный роскошный дом спал. Чувство было такое, словно в нем вообще никто не живет, из коридоров тянуло прохладой и темнотой. Впрочем, стоило нам шагнуть в арку, как на стенах один за другим стали загораться артефакты. Картин в этой галерее не было, только немые, задрапированные платиновой прохладой шелка стены и диванчики для отдыха. На высоких ножках стояли массивные, стилизованные под подсвечники артефакты, по обе стороны от широких дверей. Белоснежных, с платиновыми вставками узоров.
Перед ними Тхай-Лао и остановился.
– Снимите, пожалуйста, туфли, мисс Руа, – негромко произнес он. – Пауль не любит, когда в мастерской ходят в обуви.
Па-а-а-уль…
Поймала себя на мысли, что от этого имени меня передергивает, но туфли все-таки сняла. Расшнуровала дрожащими пальцами и шагнула за двери, которые Тхай-Лао передо мной распахнул. Чтобы оказаться в раю. По крайней мере, мне так показалось в первую минуту, когда я увидела залитый светом зал. Размером мастерская не уступала гостиной Фейберов, да что там, это гостиная Фейберов ей уступала. Во всем.
Как же я мечтала о такой мастерской…
Просторной, где даже танцевать можно. Не говоря уже о том, чтобы самой расписать стены по вкусу…
