– Я намерена принять ваше предложение, месье Орман.
Затянутые в перчатку пальцы, постукивающие по рулю, замерли.
– Но у меня есть условия. Первое – вы больше никогда не станете делать так. – Я достала злосчастный конверт с деньгами. – И второе: наше общение будет связано только с учебой и с магией.
– Нет.
– Нет?
– Нет, Шарлотта. Меня такие условия не устраивают.
– В таком случае…
– В таком случае тебе остается только выслушать мои. Первое – ты будешь рассказывать мне обо всем, что чувствуешь во время занятий – о малейшей детали.
– Даже если у меня зачешется ухо? – хмыкнула я.
– Особенно если у тебя зачешется ухо. Второе: ты будешь сопровождать меня на прогулки и туда, куда я пожелаю.
Открыла рот, чтобы возразить, но он меня перебил.
– И третье. Ты переедешь ко мне.
Переехать к нему?!
– Вы, должно быть, шутите.
– Отнюдь.
Ах, да, я и забыла. У него же нет чувства юмора.
– Боюсь, что последнее условие совершенно невыполнимо, месье Орман.
По-хорошему, и второе тоже. Моя репутация и без того превратилась в лохмотья, но превращать ее в лоскутки я точно не собираюсь.
– Тем не менее оно обязательно. Когда мы начнем раскрывать твою магию, Шарлотта, она может вести себя крайне непредсказуемо.
Она уже ведет себя крайне непредсказуемо. Например, оживляет розы.
– Поэтому мне придется постоянно быть рядом. В любое время дня и ночи, чтобы суметь предотвратить всплеск. Или разобраться с последствиями.
– А кто разберется с последствиями моего у вас проживания?! – вырвалось у меня.
– Разве с ними надо разбираться?
Дорога, расчищенная магией, тоже кончилась. Орман заглушил двигатель и вышел из мобиля, чтобы обойти его, распахнуть дверцу и подать мне руку.
– Дальше пойдем пешком.
Ну что я могу сказать? Оставалось только порадоваться, что снегопад не был сильным и не намело сугробов, потому что зимних сапожек у меня не было. В городе я справлялась, натягивая плотные носки под осенние туфли, а вот здесь… Случись снегу лечь основательно, я бы просто утонула. Или нет?
Орман стянул перчатку, запуская легкую магическую волну и расчищая нам путь. С той, предыдущей, конечно было не сравнить, но я все равно не могла оторваться от текущей с его пальцев зелени, искрами падающей на снег. В том, что с магией он на «ты», сомневаться не приходилось, я никогда в жизни не видела никого, кто с такой легкостью управлялся с забытой современниками силой. Забытой или отвергнутой? Почему-то сейчас, рядом с ним, более точным казалось второе слово. Ведь по сути, магия многое упрощает.
– Размышляешь над моим непристойным предложением? – В голосе его звучала насмешка.
– Нет. Думаю, почему мы отказались от магии.
– Мы? – хмыкнул Орман.
– Да, мы. Наши современники.
– Потому что так проще и безопаснее. Не нужно нести ответственность за силу, что сокрыта внутри тебя. Если взорвется артефакт, отвечать будет производитель. Если взорвешься ты…
Я представила себе эту картину, и мне как-то резко поплохело.
– Магия – это постоянный контроль, Шарлотта. Постоянное внимание к тому, что происходит внутри, особенно в первое время.
Вот мы и вернулись к тому, от чего ушли. Интересно, он всерьез считает, что я могу просто взять и переехать к нему? Неужели не понимает, как это отразится на моей репутации? Или ему просто все равно? Скорее всего.
– Я не смогу к вам переехать, – повторила я.
Мы петляли между деревьями, все дальше уходя от мобиля. Я даже оглянулась: отсюда он казался совсем маленьким, размером с игрушечную каталку-пони.
– Должно же быть какое-то заклинание, которое ее запирает. Что-то, что помешает магии вырваться, когда вас не будет рядом.
– Запирать магию нельзя. Особенно ту, которая не поддается объяснениям. Особенно магию смерти.
– Почему?
– Потому что она будет отравлять тебя изнутри, тянуть жизнь и рваться наружу. Не остановится, пока не выпьет всю тебя и не превратит твое тело в сосуд.
В лесу и так было не жарко, но сейчас стало еще холоднее.
– А потом?
– А потом, когда ты уже не сможешь сопротивляться, вырвется в мир.
Искры на его пальцах погасли, он остановился и развернул меня лицом к себе.
– Рядом со мной ничего такого не случится.
Рядом с вами может случиться гораздо худшее. Вслух я этого не сказала, но решительно отняла руку и отвернулась. Орману действительно все равно, во что превратится моя жизнь. Когда мы закончим обучение, мне не останется ничего другого, кроме как идти в содержанки.
– Снова думаешь глупости, Шарлотта? – поинтересовался он.
– Для вас это глупости, месье Орман? Глупости, что я, незамужняя девушка, стану жить под вашей крышей и сопровождать вас повсюду? Как вы предлагаете мне это потом объяснять?
– Будь ты замужней, объяснить это было бы гораздо сложнее.
Нет, он еще и издевается!
– Давайте вернемся, – я указала на мобиль.
– Ну уж нет. Я не для этого привез тебя сюда.
Меня подхватили под локоть и легко подтолкнули вперед.
– А для чего же? Показать живописно растущие деревья?
– Затащить тебя поглубже в лес и гнусно надругаться в грязи и снегу, разумеется.
Разговаривать с ним – себе дороже. Я молча пошла вперед, в звенящую тишину, нарушаемую лишь нашими шагами, да изредка шорохом веток и листьев, которые пощадила магия. Чуть подальше к этим звукам присоединился тонкий, пока что едва различимый звук бегущей воды. Дорога неожиданно пошла в горку, и Орман снова подал мне руку. Недолгий подъем закончился так же неожиданно, как и начался, а впереди, в окружении небольших холмиков и узких пологих берегов, притаилась заводь.
– Ирта, – произнес Орман. – Далеко забралась.
«По-моему, это мы далеко забрались», – хотела сказать я.
Хотела, но не сказала, потому что вода, которая зимой обычно либо черная, либо свинцовая, как ненастное небо, здесь была льдисто-голубой. Отражающиеся в прозрачной (едва тронутой легкой рябью) речной глади деревья расплывались, как краски под опрокинутым стаканом воды. Я подняла голову, чтобы взглянуть на кусочек неба, а после снова бросила взгляд на Ирту. В окружении берегов и занавеса укутанных снегом ветвей мы словно оказались отрезанными ото всего и ото всех. Это действительно было очень красивое место, даже сейчас. Могу только представить, какое оно летом.
