Передняя лапа дракона поднялась…
Бринн метнулась в сторону.
Дракон с такой силой ударил лапой по каменному полу, что расколол его, и от сотрясения тогайранка упала. Дракон тоже не удержал равновесия и повалился на груду сокровищ. Они оба заскользили — прямо в образовавшуюся в полу трещину. Унести огромного зверя этот поток золота и драгоценностей, конечно, не мог, а вот Бринн за собой потащил. Она провалилась в трещину и полетела вниз по скалистому склону.
Девушка не знала, сколько времени продолжалось падение, потому что потеряла сознание задолго до того, как достигла дна образовавшегося провала.
Каззира бросилась бежать к боковому проходу и почти добралась до него. Почти — потому что проход в темный зев туннеля преградил хвост дракона.
Эльфийка метнулась в сторону, но внезапно хвост пришел в движение и отбросил ее на одну из груд сокровищ с такой силой, что она провалилась внутрь этой груды, скрывшись таким образом с глаз дракона.
Впрочем, чешуйчатого великана она мало интересовала: просунув в трещину голову, он пытался поймать ту, что провалилась туда. Однако внизу трещина оказалась слишком узкой, и дракон, негодуя, издал яростный рев.
И на кого ему оставалось выплеснуть ярость? В пределах досягаемости чудовища остался только Белли'мар Джуравиль, стремглав бросившийся к образовавшейся трещине.
Огромная когтистая лапа преградила ему дорогу; по крайней мере, так, видимо, думал дракон. Сам же Джуравиль яростно заработал крыльями, облетел гигантскую лапу и точно камень упал в трещину.
На этот раз чудовище, однако, было начеку. С пугающей скоростью — в точности как это происходит, когда делает бросок змея, — огромная голова метнулась вниз.
И когда она поднялась, эльф, молотя ногами, трепыхался в пасти дракона.
Бринн Дариель открыла глаза или, точнее, один глаз, поскольку открыть другой не позволила засохшая кровь. Темно не было, ведь светильник упал вместе с ней. Однако девушка сразу же поняла, что стеклянный шар дал трещину: если раньше свет был довольно резким, теперь он казался тусклым, и светильник окружал мерцающий белый туман.
Вспомнив рассказ Каззиры об устройстве этих светильников, тогайранка испугалась, что вскоре окажется в полной темноте.
Подстегнутая этой мыслью, она перекатилась на бок и села. Поначалу девушка думала лишь о том, что произошло недавно: о пещере наверху, об ужасном звере и своем падении, о спутниках и их, вероятнее всего, печальной судьбе. Однако вскоре Бринн заметила валяющиеся вокруг сверкающие предметы: драгоценности, безделушки и недавно обретенное оружие — меч рейнджера.
Она с благоговением подняла его и тут же чуть не отбросила в гневе, испытывая чувство, будто меч предал ее, оказавшись не в состоянии проткнуть чешуйчатую шкуру дракона.
Нет, девушка, конечно, не отшвырнула меч, напротив, взяла его в руки.
Пляшущий огонь, — повторила она название, услышанное от Джуравиля.
Потом Бринн взглянула вверх и поняла, что вряд ли сумеет вернуться в логово дракона.
Да она и не собиралась делать этого. Закрыв глаза, тогайранка безмолвно воздала честь Джуравилю и Каззире, к которой за время путешествия по Дороге Беззвездной Ночи начала испытывать теплые чувства. Однако теперь они мертвы, сказала себе девушка — а может, сбежали, затерявшись в лабиринте темных туннелей. В любом случае, Бринн понимала, что теперь ей следует рассчитывать только на себя и самостоятельно искать дорогу, которая приведет ее в родные степи. Она освободит Тогай и тем самым выполнит обязательства перед Белли'маром Джуравилем и остальными эльфами, которые потратили столько сил, чтобы она могла выполнить эту задачу.
Девушка осмотрела рассыпанные вокруг сокровища, не обращая внимания на монеты и драгоценности, сосредоточившись на поисках какого-нибудь источника света или чего-нибудь еще, что могло бы помочь ей в пути.
Сначала она наткнулась на берет, ярко сверкающий алым даже в тускнеющем свете. Тогайранка надела его на голову, чтобы убрать под него падающие ей на глаза, слипшиеся от крови волосы.
Почти сразу же Бринн почувствовала себя лучше, но не уловила связи с беретом, поскольку изменения были едва заметны.
Неподалеку лежал усыпанный драгоценностями широкий защитный браслет. Девушка взяла его и плотно закрепила на левой руке. И завершила переодевание, сменив рваную накидку на отличную, обшитую металлическими кольцами куртку и повязав красный пояс, к которому очень удобно было крепить меч.
Потом тогайранка взяла полуразбитый светильник и протиснулась сквозь небольшую щель в один из темных подземных туннелей. Сосредоточившись лишь на том, чтобы найти дорогу к тогайским степям, она тронулась в путь, не обращая внимания на боль. Остановившись отдохнуть в одной из ниш, Бринн потратила некоторое время, пытаясь привести в порядок светильник, однако ее труды не увенчались успехом, и далее пришлось идти при еле различимом свете.
Спала она беспокойно, терзаемая ночными кошмарами, в которых действующими лицами были ее потерянные друзья. Каждый раз девушка просыпалась в холодном поту.
Она заставляла себя подниматься и идти вперед, шаг за шагом, упорно и настойчиво.
На четвертый день ее светильник стал гореть совсем тускло и вскоре окончательно погас, оставив тогайранку в полном мраке. Эта внезапно наступившая темнота была такой плотной, что Бринн припала к земле и вытащила меч, молясь о свете, хоть каком-нибудь свете, любом свете!
И вдруг лезвие ее меча вспыхнуло. Тогайранка вздрогнула от удивления и выронила его. Еще мгновение клинок сиял, а потом угас.
Придя в себя, Бринн опустилась на колени, обшарила все вокруг и нашла меч. Встала и, держа его перед собой, мысленно пожелала, чтобы он снова засверкал.
Так и произошло: Пляшущий огонь горел не хуже любого факела. Не зная, как долго это будет продолжаться, девушка тут же отправилась в путь. В ее сердце вновь вспыхнула надежда.
Бринн шла среди теней, карабкалась по крутым скатам, пересекала обжигающе холодные подземные реки. Иногда до нее доносились какие-то звуки — скорее всего, их издавали бродящие где-то поблизости хищники, — но чаще вокруг царила полная тишина. Она старалась полностью сосредоточиться на своей цели, как бы далека та ни была, и не вспоминать слова Каззиры о том, что заблудившиеся на Дороге Беззвездной Ночи умирают в глубокой старости.
Тогайранка шла и шла, и, хотя свет ее «факела» не тускнел, временами она почти впадала в отчаяние.
Почти. Потому что Бринн была рейнджером, много лет прожила с эльфами и прошла у них обучение, и к тому же — тогайру. Ее народ нуждается в ней, она не может потерпеть неудачу, вот и все.
Однажды девушка по узкому лазу протиснулась в более широкий, уходящий вверх туннель. Ей пришлось долго ползти, и, вконец обессилев, Бринн остановилась, чтобы перевести дыхание.
