Глаза тогайранки застлал туман. Это было ужасно — видеть, как их предводитель стоит, обливаясь кровью.
А потом Бринн буквально оцепенела: новый удар снес голову Ашвараву с плеч.
Девушка пришпорила коня, крича, чтобы тогайру немедля отступили от города. Большинство соплеменников, услышав ее слова, сумели вырваться из гущи сражения, развернули коней и поскакали на запад.
Бринн надеялась найти своего единственного друга — мистика, незаметно ставшего для нее больше чем просто единомышленником. Но его нигде не было видно — ни на стене, ни среди отступающих.
Наверное, он погиб или захвачен в плен, решила тогайранка. Если это так, здесь ей больше делать нечего.
Вырвавшись из свалки, Бринн снова взяла в руки лук, развернулась в седле спиной по ходу движения и принялась осыпать бехренских солдат стрелами. Она успела сделать около десятка выстрелов, прежде чем оказалась вне пределов досягаемости и услышала, что звуки сражения возобновились с новой яростной силой. Девушка развернула Крепыша и поскакала обратно, думая только о том, чтобы помочь товарищам. Однако очень скоро она поняла, что те обречены.
Ряды солдат из Хасинты надвигались на отступающих тогайру с севера и с юга, словно смертоносные челюсти капкана, смыкающиеся на горле пойманного зверя. Со слезами на глазах, решив, что все кончено и осталось только достойно умереть, Бринн бросилась в гущу сражения.
Она дралась так яростно и умело, что вскоре вокруг нее образовалось пустое пространство — противники предпочитали отступать, а не вступать с ней в схватку.
Однако тогайранка начала уставать, сказывалась потеря крови от многочисленных ран — браслет поври уже просто не успевал защищать девушку от сыплющихся на нее ударов. Ей в бок, сломав два ребра и проткнув легкое, вонзилась стрела. Перед глазами Бринн все поплыло.
Она повисла на шее Крепыша, погрузившись в водоворот боли — настолько, что не заметила могучего бехренского всадника, устремившегося к ней с поднятым мечом.
Для чежу-лея Дахмеда Блая наступил момент, долженствующий немало возвысить его в глазах соратников. Эта тогайранская женщина сражалась поистине героически, чему было множество свидетелей. Чежу-лей сумел оттеснить ее от остальных тогайру, ранил выстрелом из лука и теперь на глазах у всех собирался убить — она будет его личным трофеем.
Дахмед Блай вскинул меч над головой и подскакал к пегому тогайскому пони.
И тут перед ним буквально взлетел в воздух какой-то человек.
Вспрыгнув на спину Крепышу позади обмякшей Бринн, Астамир вцепился левой рукой в луку седла, чтобы сохранить равновесие. Резко выкинув в сторону правую ногу, он оттолкнул коня ошеломленного чежу-лея и ребром ладони с такой силой ударил воина, что сломал тому шейные позвонки, а затем обнял девушку и пришпорил коня.
За их спинами тело мертвого чежу-лея свесилось с седла, зацепившись ногой за стремя.
Оказавшись вдали от поля битвы, Астамир осторожно опустил раненую подругу на песок.
Погрузившись вглубь себя, он воззвал к источнику внутренней силы, направил ее поток в ладони и принялся мягко массировать бок тогайранки, откуда все еще торчала стрела. Он понимал, что нужно извлечь стрелу, но прежде хотел передать Бринн часть своей жизненной энергии.
Мистик заставил себя отключиться от всего и сосредоточился только на девушке, вливая в нее энергию.
И вдруг замер, широко распахнув глаза. Он понял, что не один бьется за жизнь Бринн, что его поток исцеляющей энергии не единственный, вливающийся в ее тело.
Берет! Астамир внезапно осознал, что красный берет на голове тогайранки обладает магической силой.
Он едва не рассмеялся, только сейчас открыв для себя истинную причину невероятной выносливости поври. Однако радоваться было рано, поскольку даже с помощью магического берета дело продвигалось не так быстро, как ему хотелось.
Мистик трудился над исцелением девушки около часа. По прошествии этого времени он почти изнемог, зато ему удалось извлечь стрелу. Астамир поднял Бринн, положил на спину Крепыша, взял поводья и повел пони на юг.
Весна уже сменилась летом, когда мистик и Бринн добрались наконец до Огненных гор. У подножия лестницы в пять тысяч ступеней, ведущей к Обители Облаков, Астамир снял упряжь с пони и легонько шлепнул его по крупу, посылая туда, где на свободе бегали дикие кони.
Потом он перекинул ослабевшую Бринн через плечо и, не сделав ни одной остановки, добрался до тайной обители Джеста Ту.
Мистика встретили недоуменные взгляды, но он ничего другого и не ожидал, поскольку нарушил давнишнее соглашение о том, чтобы никого не приводить в Обитель Облаков без предварительной договоренности.
Без сомнения, крайне удивлен был и его наставник — магистр Чаэс.
Часть третья
ПРОСВЕТЛЕНИЕ
Итак, все закончилось — быстро и жестоко. Понимая, как мало мне известно об Ашвараву, я не перестаю удивляться тому, насколько сильно я, да и все примкнувшие к отряду люди находились под его влиянием.
Меня одолевает множество вопросов об этом человеке, о том, что сделало из него столь отважного предводителя мятежа. Откуда он был родом? Из какого племени? Может, он, как и я, стал свидетелем гибели своих родителей? Или они еще живы? Странно, что, когда он был рядом, мне и в голову не приходило спросить его об этом. Как и все остальные, я была захвачена моментом, надеясь на близкую свободу и победу нашего дела.
И самое главное: что же так влекло нас к Ашвараву — его величие или наше собственное отчаяние, заставлявшее верить, что с его помощью мы можем взять верх над ненавистными захватчиками? Был ли он действительно выдающимся предводителем или просто харизматической личностью, возглавившей бунт вконец отчаявшихся людей?
Сейчас, спустя несколько месяцев, я должна дать искренний ответ на все эти вопросы. Хотя бы ради того, чтобы не потерять рассудок, я должна понять причины нашего поражения — и смириться с ним.
Я была потрясена, узнав, как много тогайранцев не дали себя сломить жрецам ятолам. И среди них были не только старики, сожалеющие о давно прошедших временах; нет, молодые и сильные тоже. Большинство воинов Ашвараву были моего возраста или даже еще моложе. Мы сражались за справедливость — как мы ее понимали — со всей страстью и пылом юности.
И были наголову разбиты.
В первое время, оказавшись в Обители Облаков, я воспринимала все происшедшее как немыслимый, невозможный ночной кошмар. Есть ли в самом деле Бог наверху, Бог справедливости и чести? И если есть, как Он может выступать против нас на стороне Бехрена? Разве это справедливо — захватывать чужую страну? Подвергать мучениям ее жителей? Превращать целый народ в рабов? Нет, Бог справедливости не может быть заодно с бехренскими ятолами и их приспешниками!
И тем не менее мы потерпели жестокое поражение.
