— Вручают себя ветру?
— Пошли, пошли, — Мистик протянул Бринн руку.
Чрезвычайно заинтересованная, девушка последовала за Астамиром. Тот вывел ее из монастыря через проход, который она раньше не видела. Спутники оказались у начала тропы, уходящей в гору. Вскоре, все еще продолжая подниматься, они увидели наверху шестерых мистиков в коричневых туниках, осуществлявших подъем, растянувшись в цепочку.
— Здесь довольно холодно, — заметила тогайранка.
— В этом весь смысл.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, остановившись.
— Какая ты нетерпеливая, — со вздохом произнес Астамир и широко улыбнулся. — Это один из ритуалов ордена Джеста Ту. Хотя большинство наших братьев и сестер, способных вручать себя ветру, старше и опытнее тебя, мне кажется, ты тоже должна попытаться. Насколько я могу судить, ты прошла великолепное обучение и тебе доступны азы медитации, которую ты называешь общением с Оракулом.
— То, что ты предлагаешь, на шаг выше?
Снова почувствовав оттенок скепсиса в ее голосе, мистик рассмеялся.
— Это шаг в сторону, — объяснил он. — Тот же Оракул, только на наш лад. Одно из его проявлений, по крайней мере.
Бринн опять хотелось возразить, но на этот раз она удержалась.
— Тогда пошли. — Тогайранка снова взяла предложенную ей руку.
Они поднимались еще около часа, все медленнее по мере того, как возрастала крутизна склона, и наконец догнали тех, кого видели снизу. Астамир встал предпоследним в их цепочке, Бринн — замыкающей. Девушка опасалась, что встретит неприятие со стороны восходивших на гору, но никто, казалось, даже не заметил ее присутствия. Вспомнив о высоком ранге друга в ордене Джеста Ту, тогайранка подумала, что он, скорее всего, может устанавливать свои правила, в особенности если речь идет о его личном госте.
К середине дня вся группа поднялась уже достаточно высоко. Здесь яростно бушевал ветер и расселины гор были заполнены снегом. Бринн хотела сказать Астамиру, что одета не совсем подходящим образом для такой погоды, но промолчала, поскольку на идущих впереди мистиках тоже были лишь легкие одеяния и почти все они были босы.
Наконец процессия достигла развилки. От основной тропы, по-прежнему уходящей вверх, влево отходила другая, в направлении крутого горного склона. Тогайранка удивилась, когда мистики свернули на нее, и еще больше, когда этот путь привел на гребень утеса, где не было никакого укрытия.
Несмотря на бушевавший ледяной ветер, мистики держались совершенно спокойно. Тот, кто возглавлял процессию, сел, скрестив ноги, прямо на узкой тропе, идущей по гребню. Остальные последовали его примеру.
Астамир знаком показал девушке сделать то же самое.
Мистики подняли руки и соединили ладони на уровне лица. Потом они положили руки на бедра, все одновременно дугой выгнули спины, слегка приподняли бедра и, раскинув руки в стороны, наклонились вперед, касаясь лбами камня.
Бринн взглянула на Астамира. Он знаком велел ей делать то же, что и остальные.
Тогайранка попыталась повторить позу мистиков, однако, несмотря на гибкость, наклониться так низко, как они, не смогла.
Потом потянулось ожидание, казавшееся бесконечным.
Время от времени девушка из-под руки поглядывала на остальных мистиков, рассчитывая увидеть, что они хотя бы немного смещают положение тел. Никто, однако, даже не шелохнулся. Минута скользила за минутой. Спустя некоторое время Бринн перестала поглядывать на других, позволив мыслям унестись в обрывочные воспоминания, в фантазии и, наконец, в пустоту.
Погружаясь в нее, она все дальше и дальше уходила от окружающего ее мира.
Сознание вернулось к тогайранке спустя некоторое время вместе с ощущением холодного оцепенения. Она открыла глаза, заморгала и с удивлением отметила, что солнце уже зашло.
Все ее мышцы свело от холода, зубы выстукивали отчаянную дробь. С огромным усилием девушка подняла голову навстречу пронзительному ветру, жалящему обнаженные части тела, и ухитрилась сесть прямо.
И тут же Астамир оказался рядом, завернул ее в плотное шерстяное одеяло, помог встать и поддерживал, пока в ногах не восстановилось кровообращение.
А затем он повел ее прочь.
— А остальные? — спросила тогайранка.
— Они вернутся в монастырь утром.
Бринн остановилась, глядя на шесть застывших фигур.
— Они же замерзнут!
— Эти люди усилием воли замедлили нормальный жизненный ритм в телах. Их сердца едва бьются, и холод не причинит им никакого вреда, — объяснил магистр Джеста Ту. Тогайранка недоверчиво посмотрела на него. — У тебя свой Оракул, а у них — свои. Со временем ты поймешь, как этого можно достигнуть, если захочешь, конечно.
Девушка последовала за ним, но потом снова остановилась, пристально глядя на мистика.
— Но ведь тебе удалось связаться с Оракулом с первой попытки, — сказала она, причем тон Бринн свидетельствовал о том, что она думала, будто здесь что-то не так и Астамир, возможно, шутит.
— Тебя так волнует соотношение наших с тобой возможностей? — без обиняков спросил тот. Тогайранка не отвечала. — Все эти мистики, сейчас вверяющие себя ветру, старше тебя, а я так даже вдвое. Друг мой, не стоит тратить время, эмоции и таланты на негативные переживания.
— Ты привел меня сюда, чтобы убедиться, что я не выдержу испытание? — тоже напрямую спросила Бринн.
— Я привел тебя сюда, не зная, выдержишь ты испытание или нет, — ответил мистик. — Однако так просто подобные вещи не делаются. Я займусь твоим обучением, и когда ты снова придешь сюда, то проведешь ночь на ледяном ветру, не испытывая каких-либо неприятных ощущений. Ты погрузишься внутрь себя и таким образом защитишься от стужи. — Девушка недоверчиво посмотрела на тропу, — Даже в самую холодную зимнюю ночь.
И он повел ее обратно в монастырь, легко шагая в темноте по узкой тропе.
Обучение началось уже на следующий день. Астамир учил тогайранку, как сосредоточивать внимание на какой-то одной части тела, как сознательно расслабляться, как усиливать контроль над телом, вплоть до того, чтобы замедлять биение сердца.
Бринн снова поднялась на утес спустя три недели. На следующее утро вместе с другими Джеста Ту она вернулась в монастырь. За всю долгую дорогу ни один мистик не сказал девушке ни слова, но всякий раз, ловя на себе их взгляды, она читала в них одобрение.
В дальнейшем тогайранка не один раз поднималась на гору, чтобы вручить себя ветру, и, хотя внизу уже вовсю цвело лето, только уроки эльфов и Астамира позволили ей пережить холодные ночи на продуваемой ветрами вершине. Как-то она продержалась на утесе целых три дня, уйдя в себя так глубоко, что ничего не замечала вокруг.
Возвращаясь в монастырь, Бринн всегда чувствовала себя более сильной, но, главное, с каждым разом становилось все яснее, куда дальше ей следует держать путь.
