Эльфы говорят, что дракон поможет нам возродить боевой дух Тогая. Сидя у него на спине, я могу облететь все степи за пару дней, привлекая в отряд воинов и поднимая их боевой дух рассказом о том, что теперь на нашей стороне будет сражаться это сверхъестественное существо. Найдется ли хотя бы одно бехренское поселение, которое сможет устоять перед нами?
Да что там поселение! А Дариан? А сама Хасинта?
Но у этой монеты под названием «дракон Аграделеус» есть, как водится, и оборотная сторона. Способен ли он прислушиваться к нашим советам? Или для него самым важным на свете являются собственные желания и прихоти?
Я спрашивала совета у Оракула, но тот лишь напомнил мне о смерти родителей. Я остро почувствовала: они глубоко возмущены утратой нашего прежнего жизненного уклада. И еще раз убедилась, что мы не можем покорно склонить голову перед Чезру и жрецами ятолами, а древние традиции тогайру непременно должны быть возрождены.
Но все же не могу выбросить из головы мысль о том, какой огромной мощью я теперь располагаю и какая ответственность ложится на мои плечи. Аграделеус будет выполнять мои команды, так сказал Белли'мар Джуравиль. Но, вспоминая те минуты, когда дракон кинулся вдогонку за бехренскими солдатами, я поняла, что он готов подчиняться только тем командам, которые сам желает выполнять!
Боюсь, я никогда не осмелюсь позволить Аграделеусу в одиночку напасть на какой-нибудь бехренский город. Есть ли для него различия между солдатами и мирным населением? Взрослыми и детьми? Думаю, для него это лишние условности и вряд ли дракон будет вникать в столь незначительные, на его взгляд, различия в особях низшей, как он глубоко уверен, расы.
Итак, я получила удивительный шанс, который манит меня неудержимо. Теперь я могу приблизиться к своей цели семимильными шагами. Летая по небу над степями на огромном Аграделеусе — почему-то именно я, а не он получила прозвище Тогайский Дракон, — я могу вернуть нашим людям надежду на иную жизнь и поднять их на борьбу с захватчиками.
И тогда я, возможно, увижу, что представляет собой истинный Аграделеус, который, по словам Джуравиля, отнюдь не является совершенно неуязвимым. Армия, оснащенная соответствующими орудиями, способна осуществить это.
И надо признаться, что какая-то часть моей натуры надеется на подобный исход событий. Потому что как ответить на вопрос: что делать с драконом, когда Тогай вновь обретет свободу?
Не исключено, что после победы над Бехреном я вынуждена буду возглавить поход против Аграделеуса. Хотя и надеюсь всем сердцем, что этого не произойдет, потому что такой исход невероятно страшит меня.
Белли'мар Джуравиль не раз предупреждал, что, стремясь к победе, я должна закалить сердце, сделав его невосприимчивым к ужасам войны.
Своим присутствием дракон просто лишний раз подчеркивает эту мысль.
Судьба, дай мне сил!
Бринн Дариель
ГЛАВА 25
ЛЕГКАЯ ПОБЕДА
Калиит Тимиг сидел в затемненной комнате наедине со своими мыслями, мучимый ужасным чувством вины. Так он проводил почти все дни со времени страшного поражения у подножия Огненных гор. Он узнал о нем от немногих чежу-леев и солдат гарнизона Хасинты, которым повезло уцелеть во время побоища и последующего перехода по бесплодной палящей пустыне.
Все рассказы сводились к тому, что внезапный поворот в сражении произошел после неожиданного появления дракона, на спине которого восседала женщина-воин с пылающим мечом в руке!
Дракон! Слыханное ли дело? Легенды, конечно, рассказывали о таких созданиях, но даже в них никогда не говорилось ни об одном драконе, принявшем ту или иную сторону в столкновении людей между собой!
Все это было за пределами понимания главы ордена чежу-леев. Немыслимо! Дракон, конечно, всего лишь проявление магии Джеста Ту; ведь известно, что мистики могут обладать такими возможностями. Вернувшиеся чежу-леи все как один утверждали, что никто из участвовавших в бою мистиков не применял магии и не использовал волшебных драгоценных камней, хотя несколько таких камней у проклятых Джеста Ту имеются, это точно.
Может, самые их выдающиеся колдуны остались наверху, рассуждал Калиит Тимиг, и объединенными усилиями создали могущественного зверя или, что вернее, — его иллюзию.
В любом случае, произошло ужасное несчастье, и этого отрицать нельзя. За один день столь восхваляемый всеми орден чежу-леев оказался вырезан наполовину, и множество прекрасно обученных воинов, лучших во всем Бехрене, а может, и во всем мире, остались лежать в далекой бесплодной земле. Эта ноша так тяжко давила на плечи старого воина, что временами казалось — он не выдержит. Какой ужасный промах он совершил, какое бедствие принесло его правление древнему ордену!
Калиит Тимиг не прервал горестных размышлений, даже когда услышал звяканье дверного колокольчика. Дверь отворилась, но он продолжал сидеть со смеженными веками, не замечая просочившегося в комнату света.
Однако голос, который его окликнул, он проигнорировать не мог, сколь бы велико ни было желание старика остаться наедине с самим собой. Тимиг медленно открыл глаза, повернул голову и увидел в дверном проеме знакомый силуэт.
— Глас Бога…
— Сколько времени ты уже сидишь здесь, Калиит? — осведомился Чезру Дуан, — Прячась от всех, пока твой орден пытается найти способ оправиться от постигшей его беды?
— Она не имеет себе равных, — ответил Тимиг. — Я не знаю, как нужно поступать дальше, и размышляю в надежде найти выход.
— Ты просто забился в темную нору, — обвиняющим тоном произнес Чезру, и за его спиной взволнованно задышал Мерван Ма, помощник Дуана, так вовремя покинувший войска.
— Я уже сказал, что ищу достойный выход из создавшейся ситуации, и ничего более, — объяснил старик, постаравшись, чтобы его голос прозвучал как можно увереннее.
Эаким Дуан рассмеялся.
— Ты погубил бы весь орден, если бы я не вмешался и не заставил тебя оставить часть воинов здесь. Что было бы сейчас с чежу-леями, если бы все они отправились в этот забытый Богом край? И ради чего, Калиит Тимиг? Чтобы отомстить за смерть одного-единственного воина, убитого в честном бою?
Голова старика снова поникла; вся его решимость дать отпор Гласу Бога испарилась. Это так: вина лежит именно на нем. Словно черные крылья отчаяния, она заслонила от него весь остальной мир. И от этой беды не сбежать, чтобы он ни делал, пытаясь воссоздать утраченное или прячась во мраке, боясь посмотреть правде в глаза.
— Тебе, конечно, известно, что уцелевшие чежу-лей ломают головы над тем, что же произошло, — произнес Чезру Дуан. — А некоторые поклялись отомстить и надеются, что ты снова пошлешь всех оставшихся в Огненные горы.
Услышав это, Тимиг вскинул голову и пристально посмотрел на Эакима Дуаиа. Действительно, может быть, это и есть выход? Отомстить за павших, уничтожив проклятых Джеста Ту!
