Я проводила удаляющегося напарника тоскливым взглядом и направилась к своему временному жилищу. Внутри все оказалось еще проще, чем снаружи: деревянная скамья с поднятым изголовьем, которое, судя по высоте, призвано было заменить подушку, и расстеленная циновка. Стол, приколоченный к стене с одной стороны, с другой опирался на две палки, рядом — колченогий стульчик.
Отужинать хозяин не предложил, напротив, заявил, что кухня уже не работает и придется дождаться завтрака. Потому пришлось растянуться на циновке и попытаться уснуть. К этому моменту я уже достаточно устала, и сил практически не было не то что на споры, даже на уговоры.
Когда начала проваливаться в глубокий сон, жуткий грохот прямо над моей головой заставил подскочить на жестком ложе. Протерев глаза, взглянула вверх — потолок буквально ходил ходуном, и со второго этажа доносился ужасный треск.
— Ломай перегородки, мужики. — Раскатистый бас прозвучал так громко, словно говорящий находился рядом. — Тащи наливку, братки.
Я застонала в голос. Ну неужели этой ночью не удастся поспать хотя бы несколько часов? Голова гудела, тело болело, каждая косточка ныла и требовала хоть немного, хоть самую малость животворящего сна. Однако никому, кроме меня самой, до этого не было ни малейшего дела.
Буйство наверху продолжалось уже второй час, когда я не выдержала. Если бы Фомка находился рядом, попросила бы его разобраться, но будить измученного не меньше меня сыщика ужасно не хотелось.
Ведь могут туристы войти в положение бедной уставшей девушки и согласиться вести себя чуть-чуть потише? Мне много не надо, всего лишь чуточку, чтобы заснуть мертвым сном.
Дотащив свое бренное тело до второго этажа, я остановилась на деревянной террасе напротив двери, за которой раздавались смех и убойные вопли. Решив, что тихий стук не привлечет ничьего внимания, с ноги распахнула незапертую хлипкую створку, которая поддалась мгновенно. Застыв снаружи, нацепила на лицо вежливую улыбку.
Внутри внезапно замолчали.
— Видали, мужики, — раздался знакомый бас, — дверь сама открывается.
— Это Черный инквизитор, — поддержал его кто-то более тонким голосом.
— Да наврал индюк-хозяин, — опроверг эту мысль бас, — сии истории для лошпетусов, а мы не такие.
Скрип отодвигаемого стула сменился звуками тяжелой поступи, и в дверном проеме возникла коренастая фигура бритоголового парня в цветастой рубашке с распахнутым воротом и в шортах, разрисованных заморскими пальмами.
— Э-э-э, — выдал обладатель раскатистого баса, после чего кинул взгляд через плечо и уточнил, — кто мамзель в нумера заказывал?
— Прошу прощения, — я поспешила исправить возникшее недоразумение, — я не мамзель, я ваша соседка снизу. Алена.
С вымученной улыбкой протянула руку. С такими вот элементами за неимением силы иногда срабатывает вежливость. Редко, конечно, и очень иногда, но я понадеялась на удачу.
— Быдлянтий, — представился элемент, смачно харкнув на пол.
— Приятно познакомиться. — Скулы уже сводило от желания зевнуть, а зверское настроение, спровоцированное недосыпанием, потихоньку набирало силу, норовя превратить улыбку в оскал.
— Угу, — рассматривал меня Быдлянтий, — заходи, раз пришла.
— Разбежался! — Это слово вырвалось как-то само собой вместо более вежливого варианта.
— Чего? — не понял элемент.
— Приезжие вы, говорю? Из Небоскребии? Отдохнуть нагрянули, поразвлечься?
— Ну… — Быдлянтий оперся о дверной косяк, а его взгляд прочно приклеился к желтому топику.
— Нагрянуть нагрянули, а правил не знаете. Нельзя здесь шуметь, — я понизила голос, придав ему зловещести, — древнее поместье и все такое.
— Какое такое?
— Инквизитора разбудите своими криками, он и явится по вашу душу.
— Чего? — снова выдал Быдлянтий, умудрившись перевести взгляд на мое лицо. — Эй, а ты че такая дерзкая, за лошпетусов нас держишь? А может, совсем головой тронулась, как эти местные?
— Ага, из местных я, ведьма потомственная, — представилась, позволив улыбке трансформироваться в оскал.
— Ну так чеши отсюда, ведьма, пока ускорения не придали.
— Прокляну ведь, — зловеще пригрозила я.
За спиной Быдлянтия потихоньку собирались любопытные слушатели.
— Эй, Быдль, настоящая ведьма?
— Потомственная, — повторила, уперев руки в бока.
— Чего хочет? — спросил парень с тонким голосом, который больше всех опасался инквизитора.
— Чтобы вы себя потише вели, — пояснила, не давая Быдлю выразить свою точку зрения.
— А похожа на ведьму, — выдал из-за спины Быдля еще один элемент с таким же лысым черепом, — ведьмы все дерзкие.
— Да это дерзкая курица, — вынес вердикт начавший безмерно раздражать меня Быдлянтий и для верности грохнул кулаком о дверной косяк, — не видишь, что ли?
— Ну все, ты нарвался. — Я-таки озверела.
Следующим моим шагом было — подступить еще ближе к Быдлянтию, точным ударом запястья в нос отвлечь его вновь опустившийся взгляд от топика, нежно обнять хама за плечи и познакомить мое колено с его междуножьем. Упирая на эффект неожиданности, я шагнула и… замерла на месте с открытым ртом.
Думаю, именно мой обалделый вид заставил остальных посмотреть за плечо Быдлянтия, хотя не исключаю и последствий звуковых колебаний, создаваемых все нарастающими подвываниями, доносящимися из центра комнаты. Я вгляделась повнимательнее — уж больно знакомыми показались подвывания. Прямо над сооруженным из бывших перегородок столом завис жуткий дух Черного инквизитора в черном-пречерном плаще с черным капюшоном и душераздирающе стонал.
Первым упал в обморок именно Быдлянтий, а остальные поспешили последовать его примеру, торопясь притвориться мертвыми, дабы избежать исполнения жуткого предсказания. На ногах устоял только обладатель лысого черепа и тонкого голоса, но и он продержался ровно до слов: «Сокровище закопано под полом салуна».
Последовавший грохот подтвердил, что от счастья люди тоже падают в обморок.
Я сложила руки на груди, разглядывая неподвижные тела небоскребовских туристов. Жуткий дух тем временем поплыл в мою сторону, а когда приблизился, я могла поклясться, что вижу сверкающие в темноте черного капюшона белые зубы.
— Неповторимая, что занесло тебя в столь шумную глушь? Неужели ты не знаешь: привыкшие к тишине сокровищницы артефакты выбирают более спокойные берега?
— Значит, шар здесь проносили, — не столько спросила, сколько заявила я с убежденностью.
— Прелесть, а почему ты не радуешься нашей встрече? Неужели не соскучилась?
— Не успела, виделись недавно — во сне.
— Да ты что? — натурально удивился артефакт, а потом невинно добавил: — Разве сон заменит настоящую встречу?
