— Не могу, меня отвлекает твой неподобающий вид, я забыл, что хотел сказать.
И испарился. Вы можете себе представить? Испарился!
— А ну назад! — закричала я, будто исчезнувшая проекция могла услышать и вернуться. — Назад, паршивец! Время уходит, чудо вредное! Что король скрывает? Ты оплату обнаженкой вперед получил, а ну вернись!
Рванулась к крючку с полотенцем, швырнула с досады мочалку на пол и на ней же поскользнулась.
— Ай! — растянулась на мраморных плитах, а потом с трудом поднялась на корточки и обреченно, очень витиевато выругалась. Вот почему в ванных комнатах нужно ходить осторожненько, а не скакать ополоумевшим зайцем, пытаясь догнать испарившееся видение.
Помянув парой ласковых зарвавшегося духа, я тряхнула головой, а когда подняла ее, узрела перед собой две ноги, а выше — непомерно заботливый взгляд.
— Неотразимая, ты ушиблась? Я вернулся, как только узнал, что ты будешь звать назад, радость моя!
— Ненавижу! — прошипела, представив со стороны свою более чем пикантную позу.
— Эти чувства совершенно не взаимны, — усмехнулся бессовестный аморальный тип и, отбросив-таки ложную скромность, окинул меня горячим взглядом, от которого можно было высохнуть и без полотенца.
— Да как ты вообще видишь, проекция?
Вот бы сейчас сжать в кулаке золотые кудри, чтобы не вырвался, и съездить по этой светящейся физиономии!
— Я представляю тебя в мечтах… ну или в видениях будущего, это почти одно и то же.
Решив принять позу поскромнее и спрятать хотя бы то, на что сейчас был нацелен взгляд артефакта, я вновь прикрылась руками и одновременно попыталась поприличнее устроиться на коленях.
— Не утруждай себя, сокровище, — тут же заявил сияющий дух, — мне очень нравится этот вид сверху.
Я беззвучно застонала, а потом раздраженно махнула на него свободной рукой.
— Это ты у нас сокровище, м-м-мерзавец. Так что рассказывай уже.
— Что говорить? — Артефакт опустился на корточки и, очевидно, пытаясь как-то компенсировать неприличную близость, соизволил заглянуть мне в глаза.
— Почему король подменил ларцы?
— Неповторимая, — тряхнул золотой гривой дух, в точности скопировав мою манеру трясти волосами, — у меня снова все вылетело из головы. Понимаешь, когда я появлялся здесь прежде, вид был другой, а теперь совсем скверно.
— Что значит скверно? — возмутилась я.
— Это значит, — артефакт поднес палец ко лбу, — скверно влияет на мыслительный процесс. Придется делать еще одну запись. Встретимся позже, соблазнительница.
И сложил губы бантиком, послав мне воздушный поцелуй. Я готова поклясться, что перед исчезновением заметила на его лице бесящую меня ухмылку.
Что бы там Фомка ни говорил, а характер у меня хороший, золотой практически, если меня не бесить. Когда со мной ласково обращаются, я просто милейший человек. У меня только одна слабость — терпеть ненавижу не высыпаться. Если меня лишить законного сна, я немного зверею. Не переношу состояния выброшенной на бережок и растекающейся на жарком солнце медузы. Глаза слипаются, рот из-за зевков не закрывается, в голове мысли только о кровати и об артефакте. Очень кровожадные мысли (не по поводу кровати, конечно).
Я его полночи прождала. Сначала с бешеной скоростью отскребла присохшее мыло, очень быстро закончила омовения, на всякий случай не закрывая при этом глаза, а потом замоталась в широкое полотенце по самую шею. Во дворце у меня даже ночной рубашки не было.
Сначала села в кресло ждать, чтобы этот наглец не завалился рядышком в кровать. При этом не забывала простукивать все руками и ногами, чтобы раздавить горошину, потом еще по комнате попрыгала, ну а в итоге плюнула и забралась под одеяло. Сидела, сидела, периодически подергиваясь (вдруг все-таки горошину нащупаю!), потом просто облокотилась на подушки, ну и уснула в конце концов. А вот теперь проснулась в самом отвратительном расположении духа. Во-первых, совсем не выспалась, во-вторых, все тело затекло из-за неудобной позы, в-третьих, приобретенные вчера в ванной синяки болели, а в-четвертых, меня разбудили. Самым бесчеловечным образом — с утра пораньше. Но особенно раздражало, что я даже не могла намекнуть собеседнице, что не очень желаю видеть кого-либо в своей комнате. Хотя чего еще ждать от невесты артефакта? Они даже изводить меня решили одинаково.
В общем, с визитом ко мне явился не абы кто, а сама принцесса. В королевском дворце количество сиятельных личностей, претендующих на мое внимание, росло просто в геометрической прогрессии.
— Доброе утро, — вломилась в комнату эта особа, полагая, наверное, что я буду счастлива ее видеть. И почему принцессы не спят до обеда? Что за некоролевская манера вставать спозаранку?
— Как только служанка доложила, что вы во дворце, я тотчас же поднялась. Не представляете, как сложно было вынести этот жутко длинный процесс одевания, так хотелось поскорее увидеться с вами.
На мне из одежды в данный миг были только банное полотенце, в котором я уснула, и край одеяла. Вести разговоры с принцессой, лежа на кровати, как-то не годилось, несмотря на зверское настроение. Особенно потому, что, судя по девице, процесс ее одевания, а также накрашивания и причесывания занял несколько часов. Однако и выбираться из кровати голышом было не комильфо.
— Я так рада познакомиться с вами! — схватила меня за руки сиятельная особа. У них с артефактом даже оттенок волос оказался в чем-то схожим. Правда, принцесса была сиятельной только по статусу и сверкать в прямом смысле слова не спешила. — Я бы ни за что не решилась пойти к вашему напарнику, он ведь мужчина. А с вами так приятно беседовать!
Угу, очень приятно, я ведь еще и слова в ответ не сказала.
— Верните мне Артура! — с пылом воскликнула принцесса, сжав мои руки еще крепче, а я с трудом сдерживалась, чтобы не начать вырываться. Комплекция у девушки хрупкостью не отличалась, и я начинала всерьез опасаться за свои кости.
— Кого вернуть? — уточнила хрипло.
— Моего Артура! — проголосила принцесса, выделив ударением букву «А». — Солнечный артефакт! Вы не представляете, как я страдаю без него!
— А почему Артура? — не оценила я душевные терзания собеседницы.
— Ах, это такое благородное имя. Оно ему очень подходит!
По мне, так ему больше подходило «Наглюнтий» или, например, «Мерзавтий». Но, кажется, принцесса не могла оценить имен столь неблагородного звучания.
— Вы не представляете, какой это мужчина!
— Что вы, ваше высочество, — я все же высвободила ладони, которые уже начали ныть, — потихоньку обретаю представление, день за днем, так сказать.
Девица патетически заломила руки и с дрожью в голосе произнесла:
— Это самый деликатный, самый воспитанный, самый благородный и красивый мужчина в мире.
