Попала! Сейчас придет расплата.
Лицо солнечного принца тут же озарилось неподдельной тревогой. Он испуганно ощупал себя рукой и с ужасом выдал:
— Я ничего не чувствую, Алена! Ничего! Ты халтурила.
— Я? Да я всегда отдаюсь делу полностью и никогда не…
— А кроме тебя здесь никого нет. — И на меня накинулись с еще большей степенью озверелости.
— Ты меня залюбил, — только и смогла простонать через непонятно какое время, — до смерти залюбил. Я уже умираю.
Бездушный принц захватил меня в кольцо своих рук и легонько подул, убирая с виска прилипшую прядку. Волосы уже давно высохли, но на них осталась золотая пыльца.
— Уже рассвет? — не поверила своим глазам, увидев кусочек неба между ветвями деревьев.
— Да. Но еще успеем потанцевать на балу.
— Каком балу?
— Маскараде. В твою честь. После полуночи его переносят во дворец, поскольку количество пар сокращается вдвое.
— О-о-о!
— Что такое, сердце мое?
— Я не смогу танцевать.
— Нет?
— Нет.
— Тогда на бал не пойдем.
— Эй, я не то имела…
И снова спросила через неопределенное время, когда солнце поднялось из-за горизонта.
— Ну теперь ты воплотился?
— Надо подумать.
— О чем думать? У тебя волосы светятся, бессовестный.
И я попыталась дернуть артефакт за блестящую прядь, но рука не поднялась. И даже не по причине каелюбия, а чисто по физиологической причине.
— Хорошо. Воплотился.
— Хорошо воплотился? Слава божественному провидению!
— Это тебе спасибо, радость. А не хочешь в кроватку?
— Еще как хочу! Где мои единороги?
— Я их отпустил.
— А на кого ты их приманивал?
— На себя, лапонька.
Я так поразилась, что даже смогла поднять голову и очень выразительно посмотреть на Кая, заметив при этом:
— Ты — не дева, я проверила.
— Невинность в наше время столь редкая вещь, волшебница, что единороги больше не привередничают. Они просто выходят посмотреть, из чистого интереса.
Я бы зашлась от смеха, будь у меня на это силы.
— Больше не приманятся, — очень грустно вздохнул артефакт, — поэтому я тебя понесу.
И он взял меня на руки и легко поднялся сам. Каким бы слабым ни был вернувшийся дар, а сил он Каю точно прибавил. Обычный мужчина такого осилить не смог бы.
Я уткнулась в широкое плечо и пробормотала:
— Голодные артефакты хуже, намного хуже отощавших драконов. Вы дадите фору любой оголодавшей сыщице. Тебя хватило бы на целый коридор душенек. Эй! А ну не смейся! Я серьезно!
И потянуться оказалось сложно, и повернуться тяжело, но, судя по яркому солнышку, полдень был в самом разгаре, а организм требовал еды.
Я раскрыла глаза и оглядела комнату младшего принца — красивую, просторную и очень светлую, словно в ней собрались все солнечные лучики Ирия. Они прыгали по кровати, щекотали плечи и шею, зарывались в спутанные волосы и сверкали на золотой пыльце. Я привстала на подушках, чтобы рассмотреть это чудо на своей коже, и покраснела, заметив невероятные рисунки по всему телу, нарисованные губами и руками Кая.
Еще не открыв глаза, ощутила, что младшего высочества рядом нет. Помнится, сквозь утреннюю полудрему пробилось странное ощущение пустоты, сменившееся тоской по исчезнувшим сильным рукам и теплой груди. Однако сон быстро унес в свои дали, не дав в полной мере прочувствовать уход принца. Все же проснуться в объятиях намного приятнее, чем открыть глаза одной, хотя золотой цветок на соседней подушке мог скрасить любое пробуждение и вызвать улыбку на губах.
Я сжала тонкий стебелек, вдохнула дивный аромат, в который раз поразившись, что золотые растения и плоды из королевского сада ничем, кроме цвета, не отличались от настоящих. Даже фрукты, растущие на любимых яблонях жар-птиц, по вкусу напоминали обычные яблоки. Я их успела распробовать во время бала.
Выбравшись из кровати, стала бродить по комнате в поисках платья и в алькове с окном, скрывавшемся за высокой колонной, заметила накрытый стол с завтраком, а когда заглянула в ванную, обнаружила мраморный бассейн с теплой водой. В подобные моменты мне больше всего нравилось в Кае его умение все продумать. Даже новое платье нашлось на спинке стула.
Приведя себя в порядок без помощи разных духов и позавтракав, я задумалась, что больше всего желала бы сейчас сделать. Если признаться откровенно, в первую очередь хотелось принца, а потом всего остального. И в этом случае без духа я обойтись не могла.
— Доброе утро.
— День на дворе.
Намек я проигнорировала.
— Где его высочество Солнечный Луч?
— На совещании.
— Где?
— Младшее высочество совещается со старшим и средним высочеством, с их отцом королем Солнцем и еще пятью приближенными советниками, среди которых…
— Достаточно. Этой информации хватит, — прервала неспособного удержаться от очередной шпильки сумрака. — Давно они совещаются?
— С самого утра, совещание началось приблизительно через три часа и двадцать семь минут после…
— Спасибо, можно без подробностей.
Уточнять у зловредного духа, насколько серьезный вопрос обсуждают, я не стала, в этом не было необходимости. Если почти сразу после бала все сиятельные особы дворца собрались вместе, значит, связано это с развеиванием наследника темной династии.
— Перенесите меня к тронному залу, пожалуйста.
Не дождавшийся новых вопросов, дух недовольно фыркнул над упущенной возможностью поизводить меня и благополучно перенес к указанному месту. Испарился он еще быстрее, удрал до того, как я успела сообразить, что направление задано неверно. Привыкла считать тронный зал местом выяснения важных вопросов, а потому не уточнила, где именно проходит совещание. Вызывать духа вновь не хотелось, и я отправилась на поиски королевских особ.
Последняя экскурсия по дворцу была связана с различными погодными злоключениями, и в тот раз на пути никто не попался, если не считать очевидцев моего побега от тучки. Сегодняшняя прогулка была богаче на встречи с местными обитателями. Первой мне встретилась одна из душенек.
— О, — радостно воскликнула рыжеволосая кудрявая дева, такая яркая и жгучая, что при взгляде на нее возникал страх — как бы не обжечься, — доброго дня! — Она подбежала ко мне, стремительно поцеловала в обе щеки и крепко обняла. — Спасибо! Мы все вам очень благодарны! Как же приятно вновь ощущать себя в привычном теле, как замечательно вернуть себе магию! Теперь ведь нам достанется немного внимания его высочества? С дообращением он обо всех позабыл.
