Сейчас Эми чувствует себя лучше, чем раньше, но она до сих пор не вернулась к своей работе. И меня это расстраивает.
Как бы там ни было, мне захотелось услышать, о чем спорили Эми и Мартин. Но дом у них большой («дом, который построил валиум», – шутил обычно отец), и наша спальня находится на противоположной стороне от кухни. Поэтому я тихонько прокралась по лестнице, мимо книжных полок, расположенных в алфавитном порядке (Кнаусгор рядом с Карре), и остановилась на верхней ступеньке, памятуя о том, что наступать на одну половицу не стоило – она всегда скрипела.
– То ты не встречаешься с ней годами, а теперь она сюда заявляется чуть ли не каждую неделю, – упрекал Эми Мартин.
– У нее из родных, кроме меня, никого не осталось. Нам просто необходимо видеться с ней чаще, – оправдывалась тетя.
– Она садится на заднее сиденье, как будто я – ее шофер, и всю дорогу ничего не говорит. Не понимаю, что Джар в ней нашел. – В голосе Мартина звучала обида.
Хотя он даже не подозревал о том, что Эми была с ним не до конца откровенна. Ведь мы с ней, бывало, встречались и в Лондоне, чтобы бурно потратить деньги – с поощрения Джара, который действительно понимал необходимость женского присутствия и влияния в моей жизни. Когда я была еще подростком, мы с Эми ходили на Оксфорд-стрит покупать лифчики. А после смерти отца шопинг-терапию заменила питейная терапия. Эми показывала мне любимые кембриджские заведения своей юности.
– Они решили приезжать в Кромер поездом, – сказала Эми.
– Все было бы ничего, если бы она хоть что-нибудь делала. Выгуливала собак. Готовила еду. Я не могу понять, почему ты одна хлопочешь.
– Родственники должны помогать друг другу, заботиться друг о друге, – проговорила Эми. Похоже, она пыталась чего-то добиться этим непростым разговором.
На какое-время воцарилась тишина; возможно, они переходили в другую часть кухни. А потом разговор возобновился вновь.
– Я знаю, что тебе сейчас нелегко, – послышался голос Эми. – Я понимаю это. Я только хотела сказать, что было бы здорово, если бы ты постарался найти с ней общий язык.
Пауза.
– Если ты пообещаешь быть повнимательнее ко мне – к нам.
Снова пауза.
– Мартин, не сейчас. У нас гости. – Голос Эми прозвучал игриво.
И тут разбилась тарелка. Я навострила уши, тщетно пытаясь расслышать хоть что-нибудь еще. «Может, следует разбудить Джара? – подумала я. – Проверить, все ли в порядке с Эми?» Мартин рослый и физически сильный человек. Но он никогда не выходил из себя, по крайней мере, в моем присутствии. Мне показалось, что я услышала приглушенные рыданья. Нет, наверное, просто разыгралось воображение. И, больше не переживая за скрип половиц, я быстро спустилась по лестнице в свою комнату.
Стоило мне юркнуть в постель, как Джар положил на меня свою ногу. Я попыталась рассказать ему о том, что услышала. Но сон не отпускал его.
– Все пары спорят и ссорятся, – только и смог вымолвить он, и улыбка подернула его с трудом шевелившиеся губы. – Все, кроме нас, конечно.
33
– Я должна перед вами извиниться. Я слишком много выпила.
– Мы все перебрали.
– Это было непрофессионально. Мне не следовало приходить.
Кирстен сидела за своим столом. Джар – на софе. Она снова выглядела так же, как в их первую встречу: все пуговицы на блузке застегнуты, серьезная и деловая.
– Мы можем общаться дальше, как будто той ночи не было? – интересуется она.
– Давайте попробуем.
– Отлично. Я хотела бы задать вам целый ряд вопросов о ваших галлюцинациях после утраты Розы – это нужно для моего исследования.
Джар молчал. Он понимал, что Кирстен не ожидала его прихода сегодня – после того, как три дня назад они так знатно наклюкались в баре. Позвонив в домофон на Харли-стрит, он явно застал ее врасплох. Но сейчас она держалась хорошо, вынужден был признать Джар, даже глазом не повела, когда он появился в дверях.
Было странно, что он снова сидел в этом кабинете с высоким потолком в джорджианском стиле. И уже близок к тому, чтобы спросить Кирстен о Розе, но при этом оставался совершенно спокойным. Джар размышлял о сегодняшней встрече со вчерашнего дня, с тех пор, как расстался с Эми. И сейчас его удивляет только одно – почему Кирстен продолжала притворяться.
– Мы можем вернуться к вашему последнему видению? К тому, на Паддингтонском вокзале?
– А это нужно?
– Простите?
– Нужно ли нам продолжать все это? Вы ведь плутуете.
– Я не понимаю вас, Джар.
– Мне все известно о Карен. – Джар сглотнул, явно начиная нервничать.
– А кто такая Карен?
Так! С него довольно! Джар резко встал с софы и направился к столу Кирстен. Он сознавал, что напугает ее. И сам боялся себя. Он никогда не был вспыльчивым и склонным к конфронтации. Но что-то в нем сломалось – похоже, сказались пять лет крушения надежд, разочарований, неверия других людей и его недоверия ко всем.
– Я солгал. В прошлый раз, когда был здесь. Роза вела дневник. И она написала о вас в нем все. И о том, как ее познакомил с вами доктор Лэнс, и о том, как вы посоветовали ей поехать в приют в Херефордшире, и о том, как заставили ее подписать Закон о неразглашении государственных тайн.
– Джар, я понятия не имею, о чем вы…
– Все! Хватит! – почти прокричал Джар, хлопая ладонью по столу. С секунду – пока шум от хлопка отдается в воздухе – они смотрели друг на друга. А потом Кирстен поставила на место опрокинутую Джаром кружку. Ее рука дрожала. «А что, если ли у нее где-нибудь под столом установлена тревожная кнопка – на случай, если пациент начнет буянить? – подумал Джар. – И сейчас зайдут дородные санитары и напялят на меня смирительную рубашку? Или из ниоткуда вдруг появится Майлз Като?» Ведь это Кирстен позвонила в прошлый раз копу и договорилась, что его на улице запихают в полицейскую машину без всяких опознавательных знаков. Джар в этом не сомневается!
– Я хочу разыскать Розу, и я считаю, что вы ее ищете тоже. Иначе вы бы не вышли на меня, не изменили бы свое имя, не притворялись бы, что встретились с Карлом случайно, не стали бы моим психотерапевтом, а потом не попытались бы стать моей любовницей.
Кирстен глубоко вздохнула, словно стараясь успокоить себя. Этот вдох был совершенно не такой, как те прерывистые, клокочущие вдохи, которые она делала раньше. Сегодня она еще не делала таких вдохов, пока еще не делала. Проходит время, прежде чем Кирстен наконец заговорила, прикрыв глаза:
– Что ж, вы правы. Я вышла на вас не случайно.
Джар не мог скрыть внезапный прилив удовлетворения. Но вздох, вырывающийся у него, больше походит на резкий кашель. Кирстен так твердо отрицала до этого все его нападки, что сумела посеять ростки сомнений в его смятенной душе. Засунув руки в карманы, Джар подошел к окну и встал к ней спиной, посматривая сквозь жалюзи на Харли-стрит.
