– Тогда к чему все это притворство? Весь этот обман? Бесплодная трата времени? Мне нужно знать, что случилось с Розой. Не потому ли вы здесь, что решили, что я могу найти ее первым? Может быть она стала разочаровываться в своей новой жизни и пытаться вернуться к старой? Захотела найти меня? На кого вы работаете, Кирстен? Или Карен? Как вас по-настоящему зовут? На кого вы, черт возьми, работаете?
Он повернулся к Кирстен и тут же, не посмотрев на нее, снова впился взглядом в окно. Джар был уверен, что она все еще держит глаза закрытыми – стараясь успокоиться.
– Хорошо, Джар. Я скажу вам. Я «работаю» – если вам так угодно это называть – на Эми, Розину тетю.
– Эми??? – обернулся Джар.
– Мы с ней подруги. Вместе учились в Кембридже, двадцать лет тому назад. Она очень беспокоится о вашем благополучии. Ведь вы встречались с ее племянницей. Узнав о том, что я сейчас практикую в Лондоне и до сих пор интересуюсь галлюцинациями, возникающими у людей после потери близких, она попросила меня «выйти на вас», как вы выразились. Я согласилась. А когда-то она просила меня поговорить с Розой.
– С Розой? Когда?
– Когда я была еще в Америке.
– А она была в Кембридже?
– Да.
– Но вы никогда с ней не встречались.
– Нет. Конечно, я теперь очень жалею об этом. Именно поэтому я ответила «да» на просьбу Эми сейчас. Она знает, что вы очень упрямый и не привыкли принимать помощь от других людей, даже когда они сами ее вам предлагают. Поэтому я сблизилась с Карлом, представившись иностранкой и намолов всякой ерунды про музыку в приемных психотерапевтов. А на самом деле его имя мне сообщила Эми. Вы, наверное, несколько раз упоминали его в разговорах с ней, да? Завязать с ним знакомство оказалось несложно. Это было нечестно с моей стороны, но мы с Эми рассудили, что единственный способ добиться вашего согласия на встречу с психотерапевтом – это заставить вас думать, что вы приняли такое решение сами или, на худой счет, прислушавшись к совету Карла, единственного человека, которому вы, похоже, доверяете в этом мире. А когда мне показалось, что вы больше не придете на мои сеансы психотерапии, я присоединилась к вам в баре. Это было из ряда вон непрофессионально с моей стороны, но я беспокоилась за вас. Как и Эми, которая вас, между прочим, нежно любит.
Джар снова отвернулся к окну. «По крайней мере, Карл тоже был не в курсе», – думал он. Джар предчувствовал, что скажет Кирстен дальше. И на этот раз он боялся, что она не солжет.
– Мне ничего не известно ни о женщине по имени Карен, ни о докторе Лэнсе, ни о Хередфоршире. – Голос Кирстен звучал теперь мягче, теплее и более уверенно. – Я понятия не имею обо всем этом. Правда!
– Но… – Джар сознавал, как нелепо прозвучат его слова. – Роза подробно писала о Карен, своем психотерапевте в колледже. Она была американкой, блондинкой…
– Среди янки много блондинок, вы же знаете.
– И Карен… – Джар снова запнулся. – Она тоже, как и вы, делала прерывистый вдох перед тем, как заговорить. – От спазма в горле его голос срывается, глаза наполняются слезами.
– Разве это так необычно? – спросила Кирстен.
Проводя тыльной стороной руки по глазам, Джар попытался взять себя в руки:
– Роза написала в дневнике, будто Карен однажды произнесла такую фразу: «Не следует оставлять по себе никаких записей, никаких инверсионных следов в небе Фенленда». На нашей первой встрече вы сказали что-то похожее.
– Наверное, это потому что я несколько лет назад писала статью «Галлюцинации после потери близких: инверсионные следы в воображении творческих личностей».
Джар помолчал, стараясь осмыслить слова Кирстен.
– Это еще когда я была в Америке. С тех пор заголовки моих статей стали более скучными. Более научными. – Кирстен вышла из-за стола и встала рядом с ним у окна, выглядывая на улицу: – Не хотите поговорить со мной поподробней о дневнике Розы? Мне кажется, он бередит вам душу?
«Почему ее так интересует дневник?» – Джара вновь стали атаковать старые страхи. Но на этот раз он их проигнорировал. Ему и так уже мерещился голос отца: «Да ты просто идиот, мать твою!» Надо было же умудриться – разглядеть в случайных совпадениях причинно-следственные связи! «Это ничего не меняет», – твердил себе Джар. У Розы в колледже была психотерапевт по имени Карен. Но это не та женщина, что стоит сейчас перед ним.
– На тех же условиях: в мое свободное от работы время и совершенно бесплатно, – добавила Кирстен.
В кармане его куртки зазвонил телефон, нервно вибрируя, а потом замолчал. Джар достал мобильник – посмотреть, кто звонил.
– И позвольте мне вам заметить, – продолжила Кирстен, возвращаясь за стол. – Вы стали выглядеть лучше.
Но Джар не слышал. Ни ее слов, ни гомон людей, идущих по Харли-стрит, ни гул разгоняющегося автомобиля. Он слышит только оглушительный стук своего сердца, с каждым ударом становящийся еще громче. Джар снова смотрит на имя, высветившееся на экране телефона – а вдруг ему показалось? Нет, не показалось…
Это звонила Роза!
34
Кромер, летний триместр 2012 г. (продолжение)
После спора Эми и Мартина я долго не могла заснуть, терзаясь беспокойством по поводу разбившейся тарелки. Я до сих пор не знаю всех подробностей, связанных с уходом Мартина с работы. Почему он так рано уволился? У отца были свои объяснения этому: чрезмерная жестокость по отношению к лабораторным животным («варварство», как называл ее отец), сексуальные домогательства, состояние здоровья. Последней причине он отдавал предпочтение (у отца был черный юмор): он считал, что Мартин уволился, потому что страдал хроническими депрессиями. И это звучало глубоко иронично – ведь перед тем, как его «ушли», Мартин исследовал как раз антидепрессанты.
Где-то около двух часов ночи я решила: с меня хватит! Что толку мучиться, если сон все равно не берет. Я натянула на себя джинсы и куртку, приоткрыла дверь спальни и, крадучись, спустилась по лестнице, стараясь не разбудить Джара.
Если бы я его не встретила, моя жизнь складывалась бы гораздо проще. За то недолгое время, что мы знаем друг друга, Джар все так усложнил и запутал. Раньше путь вперед представлялся мне предельно ясным. А с появлением Джара в своей жизни я начала сомневаться и время от времени задаваться вопросом: действительно ли я приняла верное решение? Рядом с ним я чувствую себя счастливей, чем мне когда-то мечталось. Но я пугаюсь своей способности отрешаться от Джара, когда мы порознь. Похоже, я могу стирать мысли о нем из своего сознания подобно тому, как удаляют файл из памяти компьютера. Я сознаю: у меня нет пути назад.
Отперев дверь черного хода, я прошла по плитняку в заднюю часть дома. Ночь была ясной, и в лунном свете хорошо просматривался весь сад: аккуратно постриженный газон (Мартин все время следит за ним), дальше – длинный узкий плодовый сад, окаймленный с обеих сторон высокими стенами из сухой каменной кладки. За яблонями, на расстоянии более пятисот ярдов от дома, виднелся «сарай» Мартина. Это настоящий садовый «офис», размером с двойной гаражный бокс и с окнами, выходящими в сад. Я хотела пройти по Холл-роуд к пляжу (примерно двадцать минут пешком) и полюбоваться с пирса восходом солнца. Но любопытство взяло верх надо мной. И вместо того чтобы выйти через боковую калитку, я пошла по газону, прячась в тени стен.
