С тех пор как я начал ходить на курсы писательского мастерства, я взял себе за правило оценивать всех встречающихся мне людей с позиции их индивидуальных особенностей, которые я могу использовать в портретах своих персонажей. Мой наставник советует мне выискивать в людях характерные черты, манеры, жесты, которые сразу приковывают внимание – как оригинальный росчерк пера карикатуриста. К этому легко пристраститься, стоит только правильно настроиться. А все свои наблюдения я заношу в блокнот. Я не сознавал пользы этого раньше – когда в молодости попытался (безуспешно) написать свой пробный роман. Мои наблюдения и тогда были достаточно остры; проблема заключалась в другом: мне не удавалось измыслить действительно интересную историю, с интригующим началом, увлекательной серединой и захватывающей концовкой. Надеюсь, что эти онлайн-курсы помогут мне в этом.
Кирстен – эффектная блондинка; слишком «стереотипная» даже для такого писателя-мужчины, как я. Что мне в ней нравится, так это – внутренняя сила, прямота и непосредственность. И не всегда, но время от времени она делает короткий прерывистый вдох перед тем, как заговорить. Как будто бы забывает, а потом вдруг вспоминает, что нужно дышать.
Я отложил в сторону Ле Карре и потянулся за своим «Молескином».
54
Пора поиграть в интеллектуальную игру.
Мы регистрируемся на рейс рано, чтобы избежать толкучки. Но прохождение паспортного контроля проходит с большими проволочками. Я выстаиваю в длинной очереди тридцать минут – 1800 секунд. И когда я наконец подхожу к сканеру безопасности, рядом со зловонной раковиной, женщина, обыскивающая меня, даже не улыбается (все из-за моего оранжевого комбинезона, наверное).
Нелегко уехать в отпуск со своим мертвым отцом, если ты заключена в тюремную камеру. Но я должна попытаться это сделать. Это все, что мне остается. Единственный способ скоротать время и постараться сохранить остатки здравомыслия и нормального психического состояния.
Я держу руки так широко, как только могу. Но цепь не дает мне развести их шире. Женщина хмурится и знаком велит мне пройти в основную комнату, где я поджидаю отца рядом со своею кроватью. У нас в запасе много времени (мы всегда так планировали свои путешествия). Отец любит аэропорты не меньше меня. Правда, его не интересует дьюти-фри. Вместо этого мы направляемся в книжный магазинчик в углу комнаты и блуждаем по нему сорок пять минут (2700 секунд), разглядывая книги и предлагаемые комплекты «3 по цене 2-х».
Бортпроводница у двери самолета проявляет больше дружелюбия, особенно когда я показываю ей наши билеты. «Вам сюда», – говорит она, показывая налево. Налево! Мы всегда мечтали повернуть налево.
Отец уступает мне место у окошка, и мы устраиваемся с нашими книгами еще до того, как начинается показ фильмов. И уже в воздухе мы смотрим один из самых любимых фильмов отца. И я выкрикиваю любимые отцовские реплики из него, забывая на какое-то время о том, что я пока только в первом классе.
«До Чикаго 106 милей, у нас полный бак газа и полпачки сигарет; становится темно и мы надеваем солнечные очки».
«Удар!»
Тишина. А затем далекий пронзительный крик, даже вопль от боли, который я так часто слышала ранее.
55
Джар заметил двух мужчин, как только они сели в его поезд в Эксетере. Мужчины зашли в его вагон вместе. Они не разговаривали друг с другом. Но в их движениях сквозила какая-то странная синхронность: один занял место у выхода рядом с Джаром; другой, пропуская множество свободных сидений, направился в дальний конец вагона и сел у двери; и весь вагон фактически оказался под их контролем. По обоим нельзя было сказать, что им было привычно ездить в поездах, но они оба удачно смешивались с разношерстной публикой из отпускников и местных жителей: на одном из мужчин джинсы и флисовый пиджак, на другом – кожаная куртка и летние брюки из хлопчатобумажного твила. Оба были неприметными, безликими.
Джар вдавился в свое кресло. Като наверняка наказал этим ребятам не спускать с него глаз, чтобы он чего-нибудь не натворил. Или велел им привезти его к нему для окончательной беседы, финальной развязки. Как знать, может эти парни помогали тому человеку на мысе увозить Розу? Переносили ее, связанную по рукам и ногам, из багажника «Мини» в другой автомобиль? Като, конечно, будет и дальше отнекиваться от своего интереса к Розе. Наверняка будет отрицать, что предвидел повторное пленение Розы в Корнуолле. И естественно, будет убеждать Джара в том, что он галлюцинирует и нуждается в помощи профессионалов – до тех пор, пока Джар не покажет ему селфи с Розой. По всем срокам, Карл уже должен был получить снимок.
Почему его лучший друг всегда так скептичен? Даже Морва, которая только что познакомилась с ним, и та выказала больше доверия; даже она поверила в то, что он виделся с Розой на мысе. Он попрощался с Морвой на железнодорожном вокзале, после того как разведал все в компании по прокату автомобилей в Пензансе и купил себе дешевый мобильник на Маркет-Джу-стрит. Они обменялись телефонами, и Джару вдруг показалось ненормальным, даже предательским по отношению к Розе иметь в записной книжке телефона всего один номер – номер Морвы, как будто у него с ней приключился скоротечный отпускной роман, вспыхнувший из обоюдной любви к литературе. Морва была к нему очень добра последние сутки, отчего Джар почувствовал даже вину за то, что не захотел у нее задержаться.
– Надеюсь, мы с тобой еще увидимся? – спросила Морва на перроне.
Лгать смысла не было.
– Спасибо тебе. За то, что поверила.
– Я обязательно прочитаю твою книжку, – заверила Морва и быстро ушла.
И вот сейчас, когда его поезд мчался по сельскому предместью Лондона, Джар перевел взгляд с человека в дальнем конце вагона, смотрящего в окно, на человека, сидящего почти рядом с ним и о чем-то напряженно разговаривающего по мобильнику. «Этот больше похож на курильщика трубки, чем на пиццаеда», – пронеслось в голове Джара. Мужчина держал трубку сбоку и под углом в сорок пять градусов. Ненормально. Карла бы это точно позабавило.
Джар начал расслабляться, обретая все большую уверенность от присутствия этих двух мужчин. После вчерашней встречи на мысе Гурнардс-Хед он неожиданно почувствовал себя более сильным и… реабилитированным, хотя бы в собственных глазах. Даже отчужденность Розы (она не знала его имени, а он старался не зацикливаться на этом) и ее новое исчезновение, происшедшее так скоро после их воссоединения, почему-то теперь легче переносятся. Женщина, которую все считали умершей пять лет назад в Кромере, гуляла вчера по корнуоллскому побережью при свете дня, в лучах яркого солнца. На мгновение у Джара возникло желание подойти к каждому из этих двух мужчин, посмотреть им в лицо и потребовать: пусть они теперь попробуют отрицать то, что Роза жива. Он еще крепче сжал пальцами палаточный колышек в своем кармане, повторяя про себя слова, заготовленные для Като.
А когда его поезд уже прибывал на Паддингтонский вокзал, Джар начал думать, что ошибся насчет этой пары мужчин. Оба готовились к выходу в начале вагона, ничем не выдавая, что знакомы друг с другом, и не проявляя никакого интереса к Джару. Он тоже готовился примкнуть к очереди пассажиров, столпившихся в проходе вагона, а затем прошел в его конец. Сойдя с поезда, Джар отметил про себя, что состав прибыл на 1-ю платформу – ту самую, на которой нет турникетов и на которой он в первый раз увидал Розу. А что, если Като не захочет с ним встретиться? Как тогда быть? Джар не учел, что он может уже никому больше не интересен. Розу опять схватили, ее дневник был прерван до того, как вскрылось что-либо компрометирующее. Да кто поверит ему – человеку, страдающему галлюцинациями из-за утраты близкого и пугающего даже друзей своим параноидным поведением?
