– Давай полакомимся джалеби? – прошу я. – Пожалуйста!
Боль стала невыносимой, несмотря на медитацию.
– Конечно, полакомимся, – говорит отец.
– Пожалуйста, остановись, – всхлипнула я, но он и не думает слушаться…
Я стараюсь ощутить во рту вкус джалеби – сладость кристаллизированного сахара, но тут же вспоминаю о мокрой тряпке, засунутой мне глубоко в глотку, и понимаю, что не смогу ничего попробовать на вкус, как бы мне этого ни хотелось.
– Сладко, правда? – говорит отец, а по его подбородку стекают капельки масла. Я люблю, когда он забывает бриться. Это верный признак того, что мы точно на отдыхе. – Самая сладкая вещь на свете из всего, что я когда-либо пробовал.
Отец любит джалеби даже больше меня. И он всегда останавливается поболтать с торговцем, который его продает, сидя на пластиковом стульчике за глубокой чашей с кипящим маслом и радостно привечая как туристов, так и местных жителей.
Я дотягиваюсь до отцовской руки.
– Посмотри на свои ногти, – говорит он, крутя мои пальцы. – Какие они красивые!
Господи! Он чуть не утопил меня…
Мы уже не в Старом Дели. Мы сплавляемся на плотах по полноводному Занскару, и наша резиновая лодка вертится как сумасшедшая в стремнине реки. Она то вздымается над бурлящей водой, то снова с шумом падает вниз. «Держись крепче!», – улыбаясь, советует мне отец. И тут мы оба оказываемся в воде и плывем рядом с лодкой, держась за веревку, прикрепленную к ее борту. Вода теперь спокойная, но настолько холодная, что я начинаю дрожать, хоть и одета в комбинезон. «Не цепляйтесь за веревку. Здесь совсем не опасно», – убеждает нас с отцом наш инструктор. И в подтверждение своих слов кивает на своего друга-непальца, сидящего в каяке чуть подальше и внимательно наблюдающего за нами. Мы отпускаем веревку. И плывем вниз по реке на спине. Это один из счастливейших моментов в моей жизни!
Даже отцу не удалось спасти меня от него.
– Остановись! – пыталась кричать я, а ледяная вода заливала мне легкие. – Пожалуйста, прекрати!
58
Оглядывая улицу, Джар рывком открыл дверь в гаражный бокс. Он был готов к тому, что может там увидеть: его предупредил Ник, фотограф, живущий этажом ниже, с которым они встретились в подъезде их дома за несколько минут до этого. По словам Ника, ранним утром, когда Джар еще был в Корнуолле, люди заметили, как полицейские выносили компьютер и несколько коробок из какого-то гаража. А Ник – единственный человек, который знал, что Джар снимал один из боксов.
Висячий замок оказался сломан, хотя внешне выглядел целым. Джар старался держать себя в руках, но он все еще был ошеломлен зрелищем, представшим его глазам. Со стен гаража сорвано все, что там висело – и карты, и фотографии, и вырезки из газет. Компьютера тоже не было, а ящики стола были выдвинуты и зияли пустотой. Кто бы здесь не побывал (а Джар грешил на людей Като), их интересовало все, что было связано с Розой и ее исчезновением. Никаких признаков вандализма, никаких следов применения силы, если не считать сломанный замок. Почему Като больше не хочел побеседовать с ним лично? Почему его люди в поезде не задержали его по прибытии на Паддингтонский вокзал?
Джар обвел взглядом разоренный гараж: у него не осталось больше никаких фотографий Розы! Ничего, что могло бы помешать ее образу поблекнуть в его памяти! Когда-то он умышленно убрал все, что напоминало о ней, из своей квартиры – из той жизни, которую он предъявлял миру. И вот теперь его лишили всех вещей, имевших к Розе хоть какое-то отношение – писем, фотографий, газетных вырезок со статьями о ее смерти.
Еще неделю назад Джар просто бы обезумел от такого, но сейчас он был спокоен. Пустой гаражный бокс, вынесенные вещи – это только подтверждало то, что кто-то пытался помешать Розе вернуться, а ему – найти ее.
Вернувшись в квартиру, Джар даже испытал разочарование, не обнаружив в ней следов постороннего проникновения. Все книги были на полках, каждая на своем месте. Гитара, как лежала, так и лежит под кроватью. Джар уже собирался вытащить ее, как вдруг вспомнил про фотокарточку, выпавшую из книги в ту ночь, когда в его квартиру кто-то вторгся. Он подошел к полке и достал ее из томика «Поминок по Финнегану». «А Роза постарела, – осознал Джар. – Вчера она выглядела совсем другим человеком».
Джар налил себе «Йеллоу Спот» – один из любимых напитков отца. Он не будет звонить ему по поводу своей корнуоллской встречи. Пока не будет. Джар знал, что рассказ о ней только расстроит старика – тот решит, что он не справляется со своим горем. И Эми звонить он тоже не будет. Она и так уже вся растревожена; да и сам Джар хочет выяснить как можно больше до разговора с ней.
Закупорив бутылку виски, он достал из кармана куртки палаточный колышек и положил его на кухонный стол. Клочок материи с растительным узором сильно обтрепался, а сам колышек был слегка выгнут в середине. «Интересно, Роза выругалась, когда он попал на твердый как гранит камень в корнуоллской почве и погнулся? Она, как и все, умела ввернуть крепкое словечко», – улыбаясь самому себе, Джар мысленно возвращался к тому эпизоду, когда замерзшая до мозга костей Роза выходила из реки Кам, а он старательно отводил глаза в сторону.
Звонок.
– Как прошла поездка в Корнуолл?
Шотландский акцент Майлза Като Джар узнал моментально. Откуда, черт возьми, у него этот номер? Наверное, кто-то из его людей пообщался с Морвой, после того как он сел в поезд.
– Джар, я прилагаю все усилия, чтобы исключить вас из числа подозреваемых в нашем расследовании по делу Мартина, – продолжал Като. – Но вы всячески усложняете это. Вы получали какие-нибудь известия от Антона?
Слушая Майлза, Джар провел пальцами по полкам, выравнивая книги, а потом застывает по стойке «смирно».
– Как вы узнали этот номер? – спросил он.
– Я – полицейский, Джар.
«Хороший полицейский, – думал Джар. – Цепляется за свой сценарий как пиявка». Ему вспоминились предостерегающие слова Розы в ее электронном послании: «Будь начеку с МК. За последние пять лет я выяснила многое, чтобы понять: он первым выйдет на тебя, если уже не сделал этого. Скорее всего, он будет действовать под прикрытием полиции. И гладко стелить. Ему нравится шотландский акцент. Я понятия не имею, какую историю он тебе наплетет, но не верь ни единому его слову! Он, как и все остальные, пытается найти меня».
– Мы теперь полагаем, что Мартин может быть причастен к съемкам видео со сценами мучений и пыток, – продолжал Като.
«С каждым днем их легенда прикрытия становится все более и более нелепой. Почему бы не обвинить Мартина в чем-нибудь более правдоподобном, например – в нездоровом интересе к битникам? Или в пристрастии к Страве?»
– Я знаю, кого я видел вчера в Корнуолле, – сказал Джар.
– Еще одна ваша галлюцинация?
