– Фото? – уточнил Джар.
– Нет, заверение от Санта-Клауса, что он настоящий. Ну, конечно же, это чертово фото – тебя и Розы в Корнуолле. – Карл достал свой мобильник, нашел сообщение и показал его Джару: – Ты это… извини меня, дружище… За то, что я тебе не верил.
Дрожащей рукой Джар взял у Карла телефон. Вдруг рядом раздался звук приемника на подъехавшем байке. Джар прикрыл от курьера мобильник рукой, а, когда тот прошел, опустил взгляд на снимок: они с Розой смотрели прямо в камеру. В ее глазах страх, а во всем облике какая-то пустота – за несколько секунд до того, как появился Розин преследователь и увез ее от него.
У Джара вырвался долгий вздох облегчения. Теперь никто не мог усомниться в его словах.
– И ты можешь сказать, когда он был сделан? – спросил он Карла тихим, но твердым голосом.
– Время, дата, место. Все это зафиксировано в твоих настройках.
– Слава тебе, Господи!
– Что это значит, Джар?
– Что значит? Это значит, что Роза жива. Что она не покончила жизнь самоубийством пять лет тому назад.
Карл замотал головой, затягиваясь сигаретой:
– Я не могу в это поверить, дружище. То есть, я, конечно же, верю. Я верю тебе, поверил, когда увидел снимок. Только все это…
– Я понимаю. – Джар заметил слезы, навернувшиеся на глаза друга. – Только почему это фото так долго шло? – спросил он, пытаясь перевести их разговор в менее эмоциональную плоскость.
– Спроси своего провайдера. Сообщения могут идти несколько часов, иногда даже дней. В нашем случае оно шло три дня. Роза плохо выглядит, Джар.
– Да, неважно.
– И они схватили ее сразу после того, как вы сделали этот снимок?
– Через секунду я лежал на траве с разбитой головой, а ее уже не было.
– И что нам теперь делать? С этим снимком?
– Ты можешь переслать его мне? Я отправлю его Максу. Он пишет историю обо всем этом.
– Макс?
– Ну да, тот самый парень, что занимается корпоративным пиаром, бывший репортер, написавший статью о Розе.
Джар осознал неловкость этих слов слишком поздно. Ему следовало попросить о помощи своего старого друга.
– Тот самый сказочник? – проронил Карл.
– Он не такой на самом деле.
– Джар, он пиарит банкиров. Этим может заниматься только хитрый и увертливый человек. Кто сравнится с пиарщиком в ловкости и изворотливости? Ну, разве что агент по продаже недвижимости.
– Или инспектор дорожного движения.
Карл сделал еще одну затяжку и огляделся:
– Или цирюльник.
– Цирюльник? – Джар в недоумении покосился на длинные, заплетенные в дреды волосы друга.
– Ну да, дьявольское отродье! – воскликнул Карл.
Джар собирался переслать фото еще и Майлзу Като. Но он не хотел говорить об этом Карлу – его друг не доверял полицейским еще больше, чем парикмахерам. Секундой позже сообщение с прикрепленным снимком пришло на мобильник Джара.
Он открыл его, посмотрел на фото и убрал мобильник.
– Спасибо, – сказал он, борясь с желанием попросить у Карла сигарету. – У меня к тебе еще одна просьба. Мне нужно, чтобы ты показал мне, как попасть в даркнет.
71
Кромер, 2012 г.
Вот уже больше четырех часов Роза плавает кругами, ища выход. Ее ножки устали, и она все чаще уходит с головой под воду. Я бы мог наблюдать за ней всю ночь, будь она сильной и выносливой. Но Роза изнурена. И даже паника в ее глазах обращается в смирение, когда вода захлестывает ее головку.
В течение двадцати лет тест принудительного плавания по методу Порсолта был неотъемлемой частью моей рабочей жизни в лаборатории. Этот тест, который еще называют тестом поведенческого отчаяния, – один из стандартных способов определения эффективности антидепрессантов. В конце 1970 годов Роджер Порсолт, психофармаколог из Окленда, предложил простую идею. Поместить мышь в литровый лабораторный стакан, наполненный водой до отметки 800 мл, и понаблюдать, как она будет справляться со стрессом, вызванным угрозой утопления (мыши ненавидят воду). Поначалу мышь плавает в стакане и даже пытается карабкаться по его стенкам, чтобы выбраться наружу. Но спустя некоторое время она становится почти недвижимой и лишь иногда слабо подергивает лапками только для того, чтобы удержать свою голову над водой.
Порсолт обнаружил, что под действием антидепрессантов мыши сопротивляются упорнее, плавают дольше и настойчивей пытаются выбраться из воды.
Он также выдвинул гипотезу о том, что неподвижность мышей в воде соотносится с депрессивными состояниями, отчаянием или безнадежностью у людей. Вот почему его тест такой идеальный – малозатратный, быстрый и верный – для первичной проверки антидепрессантов (наряду с тестом мурицидного поведения, когда крысы, принявшие антидепрессанты, подавляют свою естественную хищническую агрессию и не убивают мышей, помещенных в их клетки).
Цилиндрический лабораторный стакан сейчас стоит на моем рабочем столе. После того как Роза ушла спать в гостевую комнату, я опустил ее тезку в воду и с того времени наблюдаю за тем, как она плавает.
В лаборатории мы использовали трансгенных мышей, которые отлично подходят в качестве модельных систем для изучения генетических болезней человека. Но достать таких мышей в обычной жизни трудно. Поэтому мне приходится довольствоваться тем, что я могу найти в даркнете. Удивительно, сколько всего можно купить за биткоины!
Моя мышка Роза провела в воде уже четыре часа двадцать минут. Обычное дозволенное время для принудительного плавания – пять минут. Но я предпочитаю «тест на прочность до полного истощения сил», когда ты держишь мышей в воде до тех пор, пока они не умрут. Такие тесты дают весьма интересные данные. При правильном подборе лекарственных препаратов мышь может оставаться живой в воде – и более подвижной – в три раза дольше, чем без них. Мой личный рекорд – 840 минут, или четырнадцать часов!
К сожалению, я не думаю, что Роза продержится намного дольше. Она уже практически перестала работать ножками. Вот она погружается под воду, и ее обмякшее от изнурения тельце дергается в последний раз перед тем, как упасть на дно.
72
Мой охранник приходит каждый день ровно в два часа дня. Я знаю это, потому что считаю секунды с момента своего пробуждения. А будит меня самолет, пролетающий мимо, высоко в небе. Конечно, его полеты могут происходить с задержками из-за погоды, скорости ветра или проволочек наземных служб, управляющих воздушным движением. Но они знаменуют начало моего дня: шесть часов утра. Время Розы. И, проснувшись, я начинаю считать секунды: 28 800 до прихода моего охранника.
