Иногда он приходит с еще одним стражем. Но сегодня он появился один, да еще и с несвойственным ему опозданием. Хотя, может быть, самолет этим утром прилетел с опережением графика.
Сейчас здесь тихо, но я знаю, что крики скоро снова возобновятся. Я считаю их тоже – после его ухода. Первая минута дается тяжелее всего из-за нестерпимой боли, которую я испытываю после нашей встречи. Но я научилась справляться с ней. До двух часов дня тут обычно тихо. Возможно, других заключенных куда-то переводят.
Если я права, то крики возобновятся с минуты на минуту: после его ухода обычно проходит 240 секунд. (Я научилась считать и писать одновременно; многозадачный режим – это по мне.) За тихим стоном следует удары. Каждый раз – шесть ударов. Затем, через две минуты и тридцать пять секунд, раздается пронзительный вопль, за ним всхлипывания и снова удары, прерываемые бранью охранника – американца, как я полагаю.
237
238
239
240
Я прерываю счет, вслушиваясь в тишину. Несколько пропущенных секунд не играют значения.
И вот, все начинается: тихий протяжный стон, а за ним удары.
Какая рутина, даже для тюрьмы.
73
– Я думал, что уже близок к завершению статьи и скоро пошлю ее в газету, но мы с тобой кое-что упустили, – сказал Джару Макс.
Они оба смотрели из окна его офиса вниз, на оживленное движение людей и машин. Джар не ожидал от Макса такого сдержанного приема. А ведь он ранее переслал ему сообщение с фото. Никакой реакции не последовало и от Майлза Като, хотя Джар послал снимок и на его мобильник. Господи! Какие еще доказательства им нужны? Как их еще убедить в том, что Роза жива и он встречался с ней на мысе в Корнуолле три дня назад?
Внизу под ними в заданном ритме к станции подземки Канэри-Уорф, мимо часов, отмеряющих их ежедневную жизнь по секундам, текли потоки людей. В этой массе были те, кто все время опаздывает на работу – как Джар. А были и такие, кто задерживался на работе специально – только затем, чтобы избежать участия в вечернем купании своих малышей. Макс называл их в шутку «бане-откосистами». «Я в шесть лет никогда не пропускал время ванны», – хвастался он.
Пять минут назад Джар прошел мимо станционных часов в гораздо более спешном и нервном ритме. Один раз Розе удалось сбежать, но те, кто ее удерживали в заключении, больше такого не допустят. Кто бы они ни были. И они накажут ее. Если еще не убили…
– У нас есть снимок, на котором обозначены время и место, – продолжил Джар. – Так чего же нам еще не достает?
– Мы так и не нашли психотерапевта. Ту американку по имени Карен, якобы работавшую в колледже Святого Матфея. Я бы снова обратился к доктору Лэнсу. Достучался бы наконец до него.
– Так он тебе все и расскажет. Раз он вербовал студентов для разведслужб.
– Я не уверен, что это правда.
– Спроси любого, кто его знает, – начал раздражаться Джар.
– Я также выяснил судьбу Седжал. Ее тело было найдено.
– Что? Седжал была участницей программы. Она…
– Была найдена мертвой через шесть месяцев.
– Может, это ошибка? Приняли за нее кого-то другого?
– Точность ДНК-тестов близка к 100 процентам. Ошибки случаются крайне редко.
«Что-то с Максом не так. Весь его энтузиазм куда-то улетучился», – подумал про себя Джар. А вслух спросил, чтобы перевести разговор в нейтральное русло:
– Мне можно воспользоваться твоим компьютером? Если ты против, я могу пойти в интернет-кафе. – Джару совсем не нравился настрой Макса.
– Конечно, пользуйся, – ответил тот. – Здесь полно места, ты же видишь. Располагайся как дома.
«Наконец-то Макс изменил свой тон, – подумал Джар. – Но он все равно на себя не похож; от прежнего живчика не осталось и следа».
Незадолго до их встречи Джар позвонил Максу с вопросом: может ли он в его офисе покопаться в интернете, поскольку сам остался без компьютера: личный изъяли полицейские, а на работу ему теперь путь заказан. Джар не стал вдаваться в детали и говорить Максу, что решил воспользоваться его компьютером, чтобы поискать в даркнете Розиных похитителей. Причина неприветливости Макса оказалась простой. Ему трудно, да и не хочется изображать веселие и беззаботность: вчера с ним попрощались двое сотрудников, решившие поискать более перспективной работы после потери нескольких банковских клиентов. Макс тоже нуждался в поддержке.
– Возможно, ты и прав. Возможно, мы что-то упускаем, – признался Джар, стараясь придать своему голосу как можно более дружелюбный и примирительный тон. Он сел за стол, достал свой мобильник, открыл снимок с Розой и поставил телефон рядом с компьютером, как семейную фотографию. Только у него не получалось свыкнуться с пустотой в глазах Розы.
– Что-то внутри мне подсказывает, что все это никак не связано с разведслужбами или полицией, – сказал Макс.
Джар поднял на него глаза:
– А как же секретное уведомление? «Евтихий»?
– Я уже и не знаю, что думать, Джар. Если кто-то подделывал электронные послания, возможно, он подделал и этот документ, и Розин дневник…
– Макс! Роза пишет о таких событиях, о которых известно только мне, – сказал Джар, повышая голос. – О купании в Каме, о ночном свидании в моей комнате.
– Но она пишет и о том, чего никогда не происходило в реальности. В колледже Святого Матфея никогда не было психотерапевта по имени Карен. А что, если и программы «Евтихий» тоже не было?
Отвернувшись к окну, Джар стал наблюдать за самолетом, взлетевшим с «Лондон-Сити» и выписывающим в небе над городом белую дугу. Ему не хотелось спорить. Макс прав. Но сходства между Розиным дневником и статьей, фрагменты которой Макс выдумал, слишком поразительные, чтобы их игнорировать. Джар взял телефон, посмотрел на себя и Розу и позвонил Карлу. Если он уже однажды нашел Розу, он найдет ее еще раз!
74
Кромер, 2012 г.
Мы с Кирстен сидим одни в гостиной и, что уж греха таить, оба изрядно пьяны. Я думал этим вечером подать традиционный кларет, но, когда в дверях нашего дома появилась Кирстен из Америки, я вдруг в неожиданном порыве гостеприимства решил открыть шампанское. Другие наши гости (двое пенсионеров, в прошлом лекторов по истории искусств) лишь немного посидели после ужина и ушли, оставив Э. на кухне разговаривать с кем-то по телефону, а меня и американку в гостиной.
В последний раз я видел Кирстен несколько недель назад – когда Э., лежа в постели, общалась с ней по скайпу. Компьютерные камеры никогда не льстят. Но белокурая Кирстен со своей эффектной стрижкой «боб» и высокими скулами приковала мое внимание. Я даже набросал ее короткую характеристику в своем «Молескине», надеясь использовать ее потом в книге. И вот сейчас она, во плоти и крови, сидит совсем рядом со мной. А я пристально разглядываю ее. И наблюдаю за ней.
