Встреча состоялась, и самая удачная.
И тогда же, 21 февраля, цесаревич в дневнике радостно отмечает, что они с Лорисом «толковали более часу о теперешнем положении и что предпринять».
В архиве Лорис-Меликова остались записки цесаревича все с той же просьбой – зайти к нему. Их становилось теперь все больше, ибо Лорис начинает приходить все реже, и наследнику все чаще приходиться писать ему, напоминая о себе.
27 февраля. Наследник – Лорису «Давно с Вами не виделся и не говорил. Если же Вы заняты и Вам нет времени, пожалуйста, не стесняйтесь: я могу назначить другой день».
А видеться нужно срочно, ибо Лорис составляет «Всеподданнейший доклад» государю с программой грядущих действий.
В апреле 1880 года этот доклад – «План правительственных мероприятий, долженствующих положить конец смуте и содействовать наведению порядка в Российском государстве» – был готов.
К радости наследника, касаясь «предложений об образовании народного представительства в формах, заимствованных с Запада» (то есть Конституции), Лорис назвал их «несвоевременными» и «вредными».
И наследник писал Лорис-Меликову 12 апреля 1880 года: «Теперь смело можно идти вперед и спокойно. проводить Вашу программу на счастье дорогой Родины и на несчастье г.г. министров, которых наверно сильно покоробит эта программа, да Бог с ними!»
Но программа покоробила не только министров. Очень не понравилась она, к изумлению наследника и… Победоносцеву! Нимфа Эгерия-Победоносцев с печалью отметил множество опаснейших пунктов, которые Лорис предлагал в докладе.
Например, граф предлагал вскоре ликвидировать Третье отделение Собственной Его Величества Канцелярии, так преданное наследнику. Его дела передавались Министерству внутренних дел – в особый Департамент полиции.
Победоносцев знал: Третье отделение – не просто учреждение, это символ эпохи Николая I – времени истинного самодержавия, народного страха. Не понял этого простодушный наследник, упоенный лестью графа. Лисий хвост делал свое дело.
Ну и дальше шло много планов, настороживших Победоносцева.
Например, говорилось о неком… «новом руководстве периодической печатью, имеющей у нас особое влияние, не сопоставимое с Западной Европой, где пресса является лишь выразительницею общественного мнения, в то время как у нас пресса его формирует».
В Докладе предлагалось дарование прав раскольникам, пересмотр паспортной системы, облегчение крестьянских переселений и так далее.
Победоносцев чувствовал: это только опаснейшее начало.
Усмирение России
И политика Лориса сразу принесла добрые плоды.
Окончились спокойные февраль и март, наступил апрель. И в апреле – никаких нападений народовольцев. Но главное – либеральная интеллигенция явно начала менять свое отношение – и к террористам, и к власти… Успех!
Но чем успешнее становился Лорис, тем больше он забывал первоначальные намерения, так радовавшие цесаревича.
Перед закрытием Третьего отделения Лорис-Меликов предпринял ревизию ненавистного либералам учреждения. В результате был освобожден из-под надзора, возвращен из ссылок и даже из эмиграции ряд жертв тайной полиции.
Но за всеми действиями Лориса по-прежнему стоит царь.
Александр не забывал о необходимых реверансах ретроградам. Он повелевает назначить Победоносцева обер-прокурором Святейшего синода.
В последнее время царь ощутимо чувствовал ослабление влияния православной церкви. Недавний приезд в Петербург протестантского проповедника лорда Редстока был тому доказательством. Немолодой высокий англичанин с торчащими вокруг лысины пучками светлых волос, короткими рыжими бакенбардами и в скучном сером сюртуке произвел фурор в православной столице. Он заражал своей верой. Его звали наперебой выступать в самых влиятельных салонах. Четыре десятка аристократических домов открыли ему двери. После его проповедей богачи раздавали имения и жертвовали тысячи на благотворительность. Граф Алексей Бобринский, министр путей сообщения, человек из ближайшего окружения государя, и князь Василий Пашков, знаменитый богач, стали протестантами.
– Я нашел! – сказал тогда Бобринский государю.
И Александр оценил этот опасный симптом. Царь, веривший, что православие – главный оплот русских царей, решил укрепить церковь Победоносцевым, умнейшим казуистом и консерватором. Кроме того, хлопотливые церковные дела должны были отвлечь Победоносцева от оппозиционного рвения.
Сделав реверанс в сторону ретроградов, государь нанес им ощутимый удар.
В конце того же апреля 1880 года Лорис-Меликов отправил в отставку символ ретроградного направления – деятельнейшего члена кружка в Аничковом дворце министра народного просвещения графа Дмитрия Толстого.
Это был типичный характер сановника-раба. Ненавидя реформы царя, он единственный из министров целовал царю руку. Яростный противник отмены крепостного права, сам творивший расправу розгами в своих имениях, отправлявший крепостных девиц замуж, а порой – в барскую постель, Дмитрий Толстой в присутствии царя высказывал самые либеральные идеи. Назначенный после первого покушения на Александра руководить просвещением, он придумал систему, которая должна была увести молодежь от опасных современных идей. Это было абсолютное преобладание классического образования – гимназисты прилежно учили мертвые языки (латынь и древнегреческий), зубрили отрывки из античных авторов.
И вот кругленький человечек на коротких ножках, алчный и беспощадный, наконец-то пал. Небывалый восторг либералов! Это было названо третьей отменой рабства: сначала царь освободил крестьян от помещиков, затем болгар от турок и теперь просвещение – от Толстого.
И совсем невероятное – об удалении Дмитрия Толстого отозвался одобрительно… подпольный «Листок “Народной воли”»!
Лорис умело работал и с печатью.
Была образована специальная комиссия – решить вопрос об отмене цензуры!
Но печать по-прежнему занималась самым популярным делом в России – ругала власть. Лориса щедро обвиняли в неисполненных и лживых обещаниях, в лицемерии. Когда нападки стали нестерпимы, он доказал знание русского характера. Нет, он не закрывал газеты, не налагал штрафы, как его предшественники.
Вместо этого он позвал к себе всех редакторов больших газет. И махая лисьим хвостом, произнес речь о значении и могуществе русской печати – этой властительницы дум. И о том, как он мечтает работать в союзе с русской прессой. После чего просил не торопить власть и не будоражить без того взбудораженное общество. Он изложил журналистам долгосрочные планы, выслушал их мнения. Впервые власть советовалась с прессой, вместо того чтобы преследовать. Всесильный министр самодержца и здесь попросил помощи и был предельно откровенен. Он даже сказал редакторам самое горькое: в настоящее время в России не может быть создано ничего наподобие европейского парламента. Несмотря на это редакторы его… полюбили. Потому что он сделал самое главное для нашего человека – «оказал уважение».
