В начале зимы Николай повелел сделать камин в одной из комнат дворца. Архитектор посмел сказать ему, что это может быть опасно. Но Николай только взглянул на него своим царственным взглядом. И архитектор поторопился все исполнить.
И вскоре дворец загорелся! Их Величества были в то время в театре, где давали тот самый балет «Восстание в серале». Но оценить до конца умение балерин обращаться с саблей Николаю не удалось.
В разгар представления государю донесли, что дворец горит. Но царские сани были отпущены. И Николай понесся во дворец на тройке дежурного флигель-адъютанта. Императрица помчалась следом в карете.
Младших детей тотчас увезли в Аничков дворец.
Но беда одной не бывает. Когда царь подъехал к полыхавшему Зимнему дворцу, Николаю сообщили, что горит Галерный порт. И он отправил туда цесаревича. Счастливый редким отцовским доверием, Александр полетел в порт на императорских санях. Но доехал – на адъютантской лошади. По дороге от бешеной скачки сани перевернулись. Оставив адъютанта разбираться с санями, он поскакал в порт на его лошади. В порту тушили пожар гвардейцы Финляндского полка. И он командовал ими. Пожар потушили к утру.
В это время отец и мать боролись с огнем в Зимнем. Пожар усиливался шквалистым ветром. «Казалось, посреди Петербурга пылал вулкан» (Жуковский).
Императрица оставалась во дворце до последней минуты. Помогала собирать и укладывать вещи. Но огонь уже подступал к ее покоям, когда Николай прислал флигель-адъютанта: «Уезжайте! Через минуту огонь будет здесь».
Императрица и ее любимая фрейлина Цецилия Фредерикс быстро шли мимо ротонды, как вдруг двери в ротонду с треском и свистом отворились. И с оглушительным грохотом силой огня и ветра была выброшена из дверей громадная люстра.
В ротонде уже полыхало пламя. Императрица и фрейлина, преследуемые огнем, побежали на Салтыковский подъезд, где ждала карета.
В это время царские вещи спасали гвардейцы. Это были воспитанные Николаем новые гвардейцы, думавшие теперь только о том, как угодить государю. Одни выносили гвардейские знамена из Фельдмаршальского зала, другие спасали императорские регалии и драгоценности, хранившиеся в знаменитой Бриллиантовой комнате, третьи выносили вещи царской семьи. Огромное зеркало в спальне императрицы никак не отрывалось от стены. Но гвардейцы боролись с зеркалом в уже охваченной огнем спальне. Николаю пришлось лично разбить драгоценное зеркало, «чтобы унять храбрецов и не потерять их в огне…».
Спасенные вещи вынесли на Дворцовую площадь, сложили в центре площади у Александровской колонны. Их заносил снег. «В снегу лежали императорские регалии – корона, держава и скипетр, знаменитые драгоценности, священные образа и ризы, картины, драгоценное убранство дворца», – писал Жуковский. Все это богатство было окружено гвардией. За цепью полков, окруживших Дворцовую площадь, стоял народ – «бесчисленной толпою в мертвом молчании». И всю ночь на заснеженной площади били часы знаменитых мастеров и играли нежные мелодии. Дворец горел до восхода солнца.
Когда под утро Александр вернулся из порта, их дворца не существовало. Царственные погорельцы переехали жить в Аничков дворец.
Николай повелел восстановить огромный дворец. И дал невыполнимый срок – один год. Но знал – выполнят. Свезли крепостных со всей России. На улице стояли невиданные морозы до 35 градусов, и во дворце страшно топили, чтоб побыстрее сохли стены. И несчастные умирали сотнями.
Но царская семья въехала в возрожденный дворец к приказанному сроку. Железная дисциплина, подчинение во всем – это был завет Николая наследнику и грядущим правителям. Александр должен был с тоской вспоминать прошедшую свободу – семь месяцев путешествий без давящей, беспощадной воли отца. Но недолго гостил Александр в Петербурге.
Невеста ждала его где-то в Германии
Согласно плану Жуковского, после поездки по России наследник должен был отправиться в Европу – посетить королевские дворы. Но не только, чтобы закончить образование, но чтобы самому подыскать себе невесту. Мать не хотела продолжения его историй с фрейлинами.
Был составлен список предполагаемых невест – естественно, немецких принцесс. Как отмечал еще в XVIII веке француз Масон, немецкие герцогства давно стали для русских царей гаремом, где они выбирали себе жен. И вчерашние провинциальные принцессы после скаредных родительских дворов появлялись при русском дворе, ослеплявшим европейцев варварской роскошью.
Итак, опять – в дорогу. И опять – инструкции отца. И опять – после отъезда из Петербурга все стало счастливо, весело и свободно.
Сначала была Пруссия. Его дедушка Фридрих Вильгельм был очень дряхл – уже 40 лет на троне! Вместе с дедом он навестил могилу своей бабушки королевы Луизы, самой красивой монархини Европы. Бабушка едва не победила своей красотой самого Наполеона! После поражений от Наполеона его бедный дедушка потерял тогда половину Пруссии. И королева Луиза (тогда в расцвете свой красоты) решила отвоевать хотя бы часть потерянных территорий. Приехав на мирные переговоры, она уединилась с Бонапартом. И начала упрашивать его оставить им ряд земель. И так успешно, что если бы дедушка вовремя не вошел., как говорил потом сам Наполеон: «Еще немного и мне пришлось бы отдать Магдебург».
В нее был влюблен и дядя – победитель Наполеона Александр I…
Прусские кузины были пленительны. И все эти волшебницы наверняка втайне мечтали стать русской императрицей, но наш герой захотел покинуть Пруссию – и продолжить путь. Они не завоевали его сердце.
Потом была Вена. Дом князя Меттерниха. Князь был не только хитроумным врагом великого Наполеона, но первостатейным Дон-Жуаном. Во всяком случае, его дом был тоже сплошной соблазн. Еще Наполеон советовал: «Женитесь на австриячках… Свежи как розы и плодовиты как крольчихи». Но Александра манили германские княжества, где его предки находили своих несравненных жен.
А пока была Италия
В Италии никто не приставал к нему со скучными церемониями. Они останавливались в маленьких городках, где он наслаждался абсолютной свободой. И впервые вспоминал тезку, дядю Александра I – так мечтавшего отдать корону. Небо Италии… Мрамор дворцов, развалины, помнившие Юлия Цезаря. Сколько раз они с Жуковским рыдали от умиления под итальянским небом!
В Милане все сменилось грохотом пушек, здесь устраивали в его честь длиннейшие парады. Но очередная депеша отца погнала его далее.
Немецкие княжества Баден, Вюртемберг. Принцессы здесь были, но… сердце осталось свободным. И продолжалось путешествие. И вот он приехал в Дармштадт – столицу маленького Гессен-Дармштадского герцогства.
Гессен-дармштадская принцесса не была включена в список предполагаемых невест. И наш Саша остановился в Дармштадте лишь по пути, на один день. Но вечером в придворном театре он увидел ее. Наш юный Дон-Жуан пытливым взором разглядывал юную принцессу, скрывавшуюся в глубине ложи. И был вмиг совершенно сражен «скромной прелестью принцессы», почти ребенка… Ей шел 15 год. Она была необычайно изящна особым изяществом мадонн Дюрера. И повзрослев, она так и останется хрупкой, одухотворенной, изящной девочкой-женщиной.
