Эбби заворочалась активнее, и Макс подумал, что она, видимо, голодна. Если он сейчас не сделает то, что нужно, скоро тут будет море слез. Он очень надеялся, что в холодильнике найдется молоко, и не ошибся: к его радости, на полке стояли две готовые детские бутылочки. Держа девочку на сгибе одной руки и придерживая бутылочку второй, он принялся ходить по кухне.
На небольшом столике россыпью лежали какие-то бумаги. Случайно заметив надпись на одном из документов, Макс резко остановился. Назначено судебное заседание по вопросу родительских прав?!
Неужели Рэйн сражается за Эбби в суде? Макс подошел поближе и увидел на документе еще одно имя. Джилл Сэндс.
Он замер на месте. Джилл… Это же кузина Рэйн. Что, черт возьми, происходит?
Макс посмотрел на девочку, которая, закрыв глаза, продолжала пить молоко.
Почему же Рэйн ничего ему не сказала? Эбби, по всей видимости, не была ее родной дочерью, но она решила не посвящать его в это.
Задняя дверь распахнулась, впуская внутрь холодный воздух. Рэйн вылезла из сапог, покрытых снегом, а затем сняла пальто и повесила его на крючок. Повернувшись к нему, она на секунду замерла, но потом улыбнулась.
— Да уж, чего я совсем не ожидала, так это того, что ты станешь ее кормить.
— Лучше не смотри на меня так, — сказал Макс с легкой улыбкой. — Ну что, дороги расчищены. Мне надо поехать домой и посмотреть, как там мама.
В ее глазах мелькнуло странное выражение. Рэйн кивнула и потянулась за Эбби:
— Я и забыла, что тебе пора ехать.
И вновь между ними выросла стена. О нет. Это не может закончиться так, это вообще не должно заканчиваться. Ведь правда?
— Рэйн, — Макс подождал, пока она снова на него посмотрит, — не отвергай меня только потому, что наше вынужденное заточение подошло к концу. У нас с тобой начало что-то складываться.
— Я не отвергаю тебя, Макс. Мне просто страшно.
Он подошел и взял в одну руку ее ладонь, а в другую — маленькие пальчики Эбби.
— Тебе нечего бояться.
Рэйн услышала, как стучит ее сердце. Теперь ей оставалось только надеяться и молиться, чтобы Макс захотел быть рядом с ними и впредь.
На рабочем столе завибрировал телефон, и, увидев номер на экране, Рэйн улыбнулась.
— Привет, Джилл, — произнесла она в трубку.
— Привет, — отозвалась кузина. — Я что-то давно не звонила. Говорят, вас там снегом засыпало. Все в порядке?
Рэйн присела на стол и скрестила руки на груди.
— Да, теперь все хорошо. Отопление отказало, но у меня достаточно дров, чтобы продержаться до тех пор, пока не потеплеет.
Джилл вздохнула:
— Иногда я думаю, не взвалила ли я на тебя непосильную ношу.
— Ни в коем случае, — ответила Рэйн, непроизвольно выпрямляя спину. — Я люблю тебя и люблю Эбби.
— Я знала, что приняла правильное решение, позволив тебе ее удочерить, — всхлипнула Джилл. — Она получит больше любви и заботы, чем я когда-либо могла ей дать.
Сердце Рэйн сжалось: она вспомнила, что в какой-то момент Джилл подумывала об аборте.
— Я знаю, что сделала верный выбор. Я бы не смогла заботиться о ребенке и продолжать учиться… и не смогла бы избавиться от нее. Даже от одной мысли об этом меня теперь мутит. Так что удочерение было единственным выходом.
Рэйн чуть не заплакала. Она никак не могла дождаться, пока ей выдадут эти несчастные документы.
— Мне надо идти на занятия, — сказала Джилл. — Я просто хотела узнать, все ли в порядке. Люблю тебя и очень скучаю!
Рэйн повесила трубку, прижала телефон к груди и закрыла глаза. Их матери были сестрами. Когда Джилл забеременела, Рэйн не покидало ощущение дежавю. Но такие вещи случаются. Рэйн отчаялась доказать своей матери, что никто не идеален.
А когда Эбби вырастет достаточно для того, чтобы все понять, Рэйн и Джилл вместе скажут ей правду. Но пока что малышка полностью ее, и Рэйн будет любить эту девочку, как собственную дочь.
Глава 12
Прежде чем отправиться обедать, Макс убедился, что его мама уютно устроена в своем любимом кресле на веранде. Сиделка ушла, и он наконец-то занимался тем, зачем и приехал в Ленокс.
Кроме того, ему надо было отдохнуть от Рэйн: от чувственных изгибов ее тела, ее дерзких выпадов и материнской любви, которой светились ее глаза каждый раз, когда она смотрела на Эбби.
Если он собирается бороться за них, ему необходимо серьезно подумать. Он не мог отказаться от шанса, который предложил ему Бронсон Дейн, но не мог и покинуть Рэйн снова, так и не узнав, способны ли они что-то построить вместе.
Должен найтись какой-то способ. Судьба не может быть так жестока: свести их вместе, чтобы снова разлучить.
— Как там Эбби и Рэйн? — спросила мама, когда он принес ей фрукты.
— Отлично, — ответил Макс, присаживаясь в цветастое кресло. — Но ты просто спрашивай, что тебя интересует. Давай пропустим бессмысленную болтовню.
Элиза рассмеялась и потянулась за виноградом.
— Я же мать, Макс. Совать нос в твои дела — это моя работа.
— Кстати, спасибо за телефон мастера. Я велел ему заменить котел и отремонтировать печку, чтобы Рэйн поскорее оказалась в тепле.
— И она на это согласилась?
— А я ее не спрашивал.
— Ну ладно, — пробормотала Элиза. — Рэйн действительно нужна поддержка. Видит бог, ее чванливая мамаша ей никогда не поможет. Я уже не говорю об отце.
— А с каких это пор он стал мэром Ленокса?
— Через некоторое время после того, как мы переехали. — Она презрительно пожала плечами. — Человек, который не может контролировать свою семью, пытается контролировать город.
Макс понимал, что она имеет в виду. Когда они с Рэйн встречались, ее отец показал себя надменным ублюдком. Но Макс даже не догадывался, что жизнь ему испортит вовсе не он, а мать Рэйн.
— Мне кажется, она прекрасная девушка. Жаль, что я этого не понимала пятнадцать лет назад, — наконец сказала Элиза, пытаясь поймать его взгляд. — Но в то время мне казалось, что так будет лучше, Макс.
— Ты велела мне больше с ней не видеться, — напомнил он. — И сказала, что она не подходит для нашей семьи.
— Твой отец считал, что она тебе не пара. А я не могла позволить, чтобы в нашей семье появились проблемы из-за нелепой влюбленности.
— Я любил ее, мама, — тихо сказал Макс. — Если бы она приехала в Лос-Анджелес, когда я пытался до нее дозвониться, я бы женился на ней.
— Я знаю, — также тихо отозвалась мать. — Но вы не были готовы к совместной жизни так далеко от дома. Вы ходили в розовых очках. Твой отец когда-то был таким же.
