Когда они занимались любовью в его гримерной, несмотря на то что это было в спешке и длилось недолго, между ними возникло нечто еще более прочное, чем раньше.
Слегка придерживая Рэйн за талию, он повел ее по запасной лестнице к сцене.
— Ты меня избалуешь, — тихо сказала она. — Красивое платье, спектакль, а теперь ужин на сцене?
Он засмеялся:
— Не забывай про гримерку.
— Я никогда не забуду про гримерку.
Он подвел ее к столу, который был установлен посреди декораций, изображающих Колизей. Накрахмаленная белая скатерть, зажженная свеча, тонкий фарфор и красная роза на ее тарелке — Макс не упустил ничего.
Прежде чем сесть, Рэйн повернулась, положила руки ему на плечи и потянулась поцеловать его в щеку.
— Я не знаю, как тебя благодарить за то, что ты дал мне шанс отвлечься и весело провести время.
— Ты заслуживаешь миллион шансов отвлечься, Рэйн. Ты заслуживаешь всех радостей жизни. Тебе просто нужно было, чтобы кто-то тебе это показал.
Их взгляды встретились, и Макс утонул в прекрасных изумрудно-зеленых глазах. Такого он не ожидал. Ничто не могло подготовить его к урагану эмоций и чувств, которые в одно мгновение захлестнут его так, что станет трудно дышать.
— Я столкнулась с родителями, когда собиралась идти к тебе, — призналась Рэйн. — Мне надо поговорить с ними о том, что произошло.
— Это будет нелегко, я знаю. Но они должны ответить за то, что пытались управлять нашей жизнью.
Рэйн обняла его за талию и положила голову ему на грудь.
— Я даже не знаю, что говорить. У них наверняка найдутся аргументы в свою защиту. Но ведь они лишили меня всего!
Склонившись к ней, Макс осторожно поцеловал ее в лоб:
— Мы не дадим им выиграть.
Медленно выдохнув, он взял ее за руку и помог ей сесть, а потом занял место напротив. Он позаботился о том, чтобы в меню были только ее любимые блюда. Они уже и так создали много новых воспоминаний, но он не хотел, чтобы этот вечер заканчивался.
Рэйн смотрела в свою тарелку, не двигаясь и не начиная есть.
— Тебе не нравится? — насторожился Макс.
Она покачала головой:
— Нет, все очень вкусно. Но мне кажется, пришло время рассказать тебе про Эбби.
Макс ждал, не признаваясь, что ему уже все известно.
— Ты пару раз спрашивал об отце Эбби… — Наклонившись вперед, Рэйн поставила локти на стол. — Но неважно, кто он… потому что ее настоящая мать не я, а Джилл.
Макс протянул руку через стол и прикоснулся к ее ладони.
— Ты собираешься удочерить ребенка Джилл?
Рэйн кивнула:
— У нее в жизни сейчас не такой период, чтобы она могла заботиться о ребенке. Она сначала хотела сделать аборт, но мы обо всем поговорили, и она поняла, что отдать ребенка мне — лучшее решение. Мое финансовое положение, возможно, не такое уж прочное, но я изо всех сил стараюсь его улучшить. Ты же знаешь, я всегда хотела иметь семью.
— Да, — прошептал Макс. — И во всех смыслах, которые имеют значение, ты мама Эбби, Рэйн. Точно так же, как Элиза — моя мама.
По ее лицу расплылась улыбка.
— Я знала, что ты поймешь. Я боялась тебе говорить, потому что хотела сначала узнать, куда движутся наши отношения. Сначала ты просто застрял в моем доме поневоле, но теперь все стало гораздо серьезнее.
— Не нужно объяснять, — оборвал ее он. — Удочерить Эбби — это очень хорошее дело, Рэйн.
— На самом деле юридически она пока не моя дочь.
Макс провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.
— А когда станет?
Вздохнув, Рэйн пожала плечами:
— Хотела бы я знать. Мой адвокат не понимает, в чем дело. Социальные службы приходили ко мне домой, проверяли информацию обо мне и одобрили мою кандидатуру. Но ничего не сдвинулось.
Эти слова привели Макса в замешательство. Если все было в порядке, то в чем проблема? Он решил разобраться с этим сам: нельзя было допустить, чтобы удочерение Эбби не состоялось.
— Я рад, что ты мне сказала, — произнес он. — И что ты работаешь над своей мечтой о материнстве, потому что из тебя вышла замечательная мать, Рэйн.
В ее глазах промелькнула боль, но она тут же улыбнулась:
— Иногда я задаюсь вопросом, правильно ли я все делаю. Но… Наверное, правильно.
Макс поднял бокал с вином:
— Давай выпьем за нас, Эбби и новую жизнь, которую мы для себя открыли. Может быть, мы и не знаем, что случится дальше, но сегодня мы счастливы, и я хочу, чтобы ты запомнила этот вечер навсегда.
— Поверь, я никогда не забуду ни один из дней твоего пребывания в Леноксе, Макс. Это были несколько лучших недель в моей жизни.
Макс сделал глоток и подумал, что вино могло бы быть и покрепче. Его ждал Голливуд, но сейчас напротив него сидело то будущее, которое он планировал с самого начала.
И он понимал, что, как бы они ни решили поступить, кому-то неизбежно будет больно. Он наделся только, что в этот раз их любовь выживет.
Глава 17
Ночью Рэйн так и не сомкнула глаз, проигрывая в голове сценарий предстоящего разговора с родителями. Она ожидала, что они станут все отрицать, защищать правильность своих действий, может, даже издеваться над ней, но она будет стоять на своем и не уйдет, пока не получит адекватных ответов. Хотя бы на них она имеет право.
Одна мысль о том, что родители испортили ей жизнь, разбили мечты, наполняла ее такой злостью, что Рэйн едва сдерживала дрожь.
Наутро, даже не предупредив, она ворвалась в парадную дверь дома, где провела детство. Это место и сейчас напоминало музей. Безликий стерильный интерьер совсем не подходил для маленького ребенка. Ее рабочие сапоги на резиновой подошве неприятно стучали по мраморному полу. Рэйн внутренне поморщилась. Она была рада, что Эбби никогда не приходилось проводить здесь много времени.
Из кабинета отца доносились голоса. Но Рэйн уверенно толкнула дверь и вошла. Просторная комната с огромным окном от пола до потолка была залита солнечным светом.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказала она, прерывая монолог отца.
Маршалл повернулся к ней в кожаном кресле.
— Рэйн! — Его бровь изумленно поползла вверх. — Ты сегодня выглядишь… очень естественно.
— Я выгляжу так каждый день. Ты можешь идти.
— Лорэйн! — воскликнул отец, вскакивая ей навстречу. — Я уверен, что ты можешь подождать!
Рэйн скрестила руки на груди:
— О нет, не могу. И еще надо позвать маму.
Отец покачал головой:
