И причинит ему ужасную боль. Если она влюбится в другого мужчину и решит создать с ним семью, это просто убьет его.
— Пятнадцать лет назад вы разрушили наше будущее, — продолжил он. — Хоть теперь оставьте ее в покое, если не хотите ее поддержать.
— Поддержать? — вмешался Маршалл. — Ты сам оставил ее, когда она была беременна!
Макс почувствовал, как в его душе поднимается волна гнева.
— Если ты не заткнешься, я тебе врежу. Думаю, мы все тут прекрасно знаем, почему я уехал и не был рядом с Рэйн и ребенком.
Он усилием воли заставил себя оставаться спокойным, хотя ему хотелось крушить и ломать все в этой комнате.
— Ты же не скажешь Рэйн…
Услышав слова ее матери, Макс засмеялся:
— О том, что вы снова пытаетесь разрушить ее жизнь? Конечно скажу. Я не лгу тем, кого люблю.
Он повернулся к двери, но потом оглянулся назад:
— Да, господин мэр. Я бы на вашем месте не стал задумываться об участии в следующих выборах. Почему-то мне кажется, что вас постигнет неудача.
— Это что, угроза?
Макс улыбнулся:
— Вовсе нет. Просто хочу, чтобы вы почувствовали, каково это, когда кто-то разбивает ваши мечты.
Он чуть не бегом спустился вниз по лестнице. Ему необходим был воздух. Ему необходимо было подумать. Ему необходимо было увидеться с Рэйн.
Ребенок? Они были полностью готовы к совместному будущему. А она была беременна. Знала ли она, когда он уезжал? Почему она ничего не сказала… ни тогда, ни сейчас? Как она могла скрыть от него такую важную вещь?
Садясь в автомобиль, Макс заставил себя дышать как можно глубже. Крепко сжав руль, он закрыл глаза и попросил Бога дать ему сил, потому что если обнаружится, что Рэйн знала о ребенке до того, как он уехал, он больше никогда не сможет смотреть ей в глаза.
Глава 20
Очень осторожно Рэйн положила по два семечка в каждый из маленьких горшочков, расставленных вдоль стен ее мастерской. Небольшой обогреватель поддерживал в комнате тепло, и растения могли плодоносить даже зимой. Она принесла сюда и Эбби — та качалась на своих качелях, пока Рэйн работала.
В эту минуту она услышала, как открылась и закрылась задняя дверь, и высунула голову из-за двери, чтобы заглянуть в кухню. Макс потопал ногами, стряхивая снег с ботинок, снял пальто и повесил его на спинку стула. Как и каждый раз при виде его, у Рэйн замерло сердце, а в животе запорхали бабочки. Такой высокий и мускулистый, он был невероятно красив.
— Я тут! — крикнула она, засыпая семена землей.
Макс не обещал приехать сегодня, но она была ему рада. По вечерам он теперь был занят в театре, и она стала больше ценить время, проведенное с ним вместе.
— Привет, — улыбнувшись, поздоровалась она, когда Макс зашел в комнату. — Как дела?
— Я только что был у твоих родителей.
Руки Рэйн замерли у горшка с землей.
— Что?
— Я хотел поговорить с ними до того, как уеду в Лос-Анджелес.
Рэйн затошнило от неприятного предчувствия.
— Но ты будешь здесь еще месяц.
Макс прижался плечом к стене возле ее рабочего стола.
— Сегодня утром звонил Бронсон. Он хочет начать съемки как можно быстрее. К тому же приехал отец, да и мама чувствует себя отлично. Я решил уехать в конце недели, когда закончится спектакль.
Рэйн ждала этого момента, но не думала, что он наступит так скоро. Она считала, что у них больше времени.
Ее глаза наполнились слезами, и она попыталась вновь сосредоточиться на семенах.
— О чем ты говорил с моими родителями?
— Я хотел сказать им, чтобы они перестали портить тебе жизнь, — ответил он. — Но, когда я приехал, там был Маршалл, и я узнал кое-какие шокирующие новости.
Закопав последнее семечко, Рэйн сняла перчатки и повернулась к нему:
— Какие?
— Твои родители пытаются помешать удочерению Эбби, а Маршалл им помогает.
— Что?! — воскликнула Рэйн. — Это невозможно! Они бы такого не сделали!
Вместо ответа, Макс только саркастически изогнул бровь.
Рэйн бросила взгляд на Эбби, которая уснула на качелях. Страх будто тисками сжал легкие, не давая ей дышать.
— Но почему? — прошептала она.
— Потому что они по-прежнему стремятся тебя контролировать, а ты — не та дочь, которую они хотели. Ты поступаешь по-своему, и им это не нравится.
Рэйн потерла лоб, чувствуя надвигающуюся головную боль. Почему ее родители так жестоки? Когда они перестанут пытаться разрушить ее жизнь?
— Я еще кое-что там узнал, — тихо произнес Макс.
Она взглянула на него — его щека дернулась. Он смотрел на нее исподлобья, а крылья его носа гневно раздувались… Что-то было не так.
— Что именно? — спросила Рэйн.
— У нас был ребенок.
Ему все известно. Родители нанесли последний удар по их возможному будущему. Рэйн сжала край стола, молясь, чтобы ноги не подвели ее.
— Да, я была беременна. — Она встретилась с ним взглядом. — У нас был мальчик.
Плечи Макса поникли. Он выдохнул так шумно, как будто не дышал в ожидании ее ответа.
— Мне так жаль, Макс. Очень жаль.
Рэйн не сумела сдержать слез. Она не могла перестать думать о том тяжелом времени, когда она так хотела быть с этим мужчиной и их ребенком. И в итоге потеряла обоих.
— Когда ты собиралась мне об этом сказать? — спросил Макс. — Никогда?
Рэйн сглотнула, пытаясь взять эмоции под контроль. Хочется ей этого или нет, разговора не избежать.
— Я собиралась… когда-нибудь, — ответила она. — Но я не могла. То, что мы узнали о прошлом, принесло нам слишком много боли. Я не хотела сделать тебе еще больнее. И мне было страшно.
— Почему?
Она посмотрела на него:
— Я боялась, что ты меня возненавидишь.
Макс растер ладонями лицо и оттолкнулся от стены. Подойдя к ней, он сжал ее плечи и заставил посмотреть на него.
— Ты знала о ребенке, когда я уезжал? — спросил он.
Глядя ему в глаза, Рэйн покачала головой.
— Нет, — прошептала она. — Я узнала, когда ты уже уехал. Помнишь, мы занимались любовью в последнюю ночь? Тогда я и забеременела.
В его голубых глазах блестели слезы. Рэйн обняла его так крепко, как будто могла таким образом избавить его хотя бы от малой толики этой боли.
— Я хотела сказать тебе, Макс. Я ждала твоего звонка, но… Ты сам все понимаешь.
