Луизе показалось, что она заметила в его глазах проблеск страха. Чего ты боишься? Задумалась она, обратившись в памяти к ночам, когда он подскакивал от звуков в подъезде или на улице внизу, которые она не замечала. Его ночные прогулки тоже не убеждали в том, что ничего не происходит. Последнее время его дерганый характер, который она привыкла считать осторожным, стал опасно близок к паранойе, и это ее тревожило. Хотелось думать, что пока она на работе, он ничего не делает. Весь день у него был свободен, но всякий раз, уходя и возвращаясь, она находила его на одном и том же месте перед телевизором. Так что было легко притворяться, что больше он ничем не занимается. А теперь она сомневалась.
Но эти заботы могут подождать.
Она отошла, позволяя Уэйну разглядеть подростка, стоявшего между ней и дверью. Уэйн нахмурился.
– Ты еще кто?
Пит улыбнулся и сдернул шерстяную кепку, будто так его проще узнать. Глаза у мальчика были круглые, отчаянные.
– Пит, – ответил он, – Лоуэлл.
Все еще ничего не понимая, Уэйн посмотрел на Луизу.
– Сын Джека Лоуэлла, – объяснила она.
Узнавания в глазах не появилось.
– Джек Лоуэлл?
– Я была с ним до тебя. В Элквуде. Фермер. Это его сын.
Лицо Уэйна смягчилось.
– Ай, блин, ну да. Теперь вспомнил. Боже, ну ты и вымахал.
Улыбка Пита не погасла, но чувствовал он себя явно не в своей тарелке.
– Ну, заходи. Садись. Задубел поди.
– Там холодно, – ответил Пит, но ждал, когда разрешение подтвердит Луиза.
– Давай присядь, – сказала она. – Может, я пока заварю кофе? Пьешь кофе, Пит?
– А есть горячий шоколад?
– Конечно, – она направилась в маленькую кухоньку – не больше чулана, которую еще сильнее стесняли шкафы, столик с одной стороны и раковина с другой. Звеня чашками, она заметила, как сильно трясутся у нее руки. Она сжала кулаки и закрыла глаза. Все будет хорошо. Обязательно. Прибытие Пита – знак, что еще есть надежда на будущее. Может, он просто заехал в гости, или ему нужны деньги, и в этом случае его ждет разочарование. А может, он приехал жить, если отец окончательно махнул на него рукой. Пока Луиза доставала из шкафа банку с горячим шоколадом и полоскала потрескавшуюся чашку и ложку в раковине, она осознала, что Пит может быть частью той самой жизни, которую она хотела, о которой мечтала, хотя и не подозревала об этом, пока не ушла и не дала ей скрыться в пыли от колес Уэйна. Может быть, мальчик – часть большой картины, которую она еще не видит, но где на заднем фоне нет Детройта.
Прислушиваясь к монотонному бормотанию мальчика, отвечавшего на бодрые вопросы Уэйна, она пыталась не думать, как будет объясняться с Уэйном. Среди прочего появление Пита выиграло ей время. Время сообразить, что она скажет, и скажет ли. Время собрать все ускользающие нити и сплести такую историю, в которой она будет жертвой, а не злодеем.
Но разве это не так? Спросила она себя и вдруг поняла, что уже думает не о ресторане и том, что там случилось.
Глубоко вздохнув, она торопливо смахнула пряди с лица и отнесла в гостиную горячий шоколад и кофе. Там царил бардак, но Пит этого будто не замечал. Это и логично: на ферме порядок тоже был редким гостем.
– Итак, – сказала она, передавая ему кружку. – Как ты меня нашел?
Уэйн взял кофе, не отворачиваясь от мальчика.
– И с чего вообще решил ее искать?
Это был следующий вопрос Луизы, и она пожалела, что Уэйн не дал возможности задать его. В ее голосе звучало бы меньше подозрительности.
Пит перевел взгляд с Уэйна на Луизу, потом на горячий шоколад. На его лицо опустилась глубокая грусть, и Луиза почувствовала, как екнуло сердце. Что-то случилось. Мальчик подтвердил это спустя миг, когда, не поднимая глаз, поводил пальцем в перчатке по краю кружки и сказал:
– Батя умер.
Луиза охнула, прижала ладонь ко рту, хотя на самом деле новость не так ее потрясла, как она притворилась. Что-то в поведении мальчика с самой встречи на улице говорило об одиночестве, а его лицо, когда он снял шарф, казалось более исхудавшим, чем она помнила, и свет в глазах – более тусклым.
– Что случилось?
Зная, как близок был Пит к отцу, несмотря на полное неумение старика проявлять любовь к мальчику, она ждала увидеть, что подросток сломается, как потекут слезы по лицу, перекошенному болью.
И была удивлена: на лице читались скорбь, боль, но ярче всего – злость.
– Его убили. Доктора тоже.
Уэйн широко открыл глаза.
– Ни хера се. Кажется, я видел вас в новостях.
Луиза повернулась к нему.
– И не сказал мне?
Он пожал плечами.
– Когда я наткнулся, они уже кончались, а я был пьян. Имен не расслышал. Помню только, как думал: «Блин, там же где-то рядом жила Луиза».
– Только не надо, Уэйн, – мы с тобой обсуждали ферму. Я наверняка говорила про Пита и его папу сотню раз. Почему ты мне не сказал?
Лицо Уэйна потемнело.
– Я же говорю – не расслышал имен, понятно?
Не сейчас, предостерегла она себя. Подростку этого не нужно, да и мне.
Она вернулась к Питу, который словно готовился уйти в себя. Она пододвинулась ближе и положила руку ему на запястье.
– Кто их убил, Пит?
– Мы нашли девушку на дороге. Ей было очень плохо.
– В смысле плохо? – спросил Уэйн.
– Побили. Порезали. Голая была, вся в крови. Мы с батей… встали ее подобрать, повезли домой к доктору, чтоб он ее полечил, – в его голосе не было эмоций, словно ему надоело рассказывать эту историю. – Батя сказал доку, что лучше вопросов не задавать. Я ниче не понял. Ну, тогда. Сильно за девушку переживал. Мы поехали домой, ее оставили у дока. А потом батя… достал ружье, сидит сычом, словно сейчас в двери сам дьявол постучится, и, мол… грит мне полезать в пикап и вертаться к доку, хотя мы тока что от него. Грит, док скажет, что делать. Ну я поехал, и док сказал, надо везти девушку в больничку, а то ей совсем паршиво.
– Что за девушка? – спросила Луиза. – Знакомая?
Пит поднял голову, покачал.
– Ее звать Клэр. Красивая, словами не сказать. Ну, наверно. Из-за крови непонятно, и еще ей глаз выкололи.
Уэйн поморщился.
– Господи.
– Ты отвез ее в больницу? – спросила Луиза. – А почему папа не поехал с тобой?
– Дома остался, – сказал Пит. – И застрелился. Не знаю почему, но, наверно, страсть как испугался того, что будет.
Луиза спрятала лицо в ладонях.
– О боже.
