Она сдвинулась с места. «После смерти что-то есть, – повторила она про себя. – Кэти, Дэниэл и Стью – где-то в другом месте, обрели покой». Конечно, это было не убеждение, не бесспорное доказательство чего-то потустороннего – она сомневалась, что когда-нибудь полностью в это поверит. Но все же какое-никакое, а начало, шаг прочь от пессимизма. Теперь ей оставалось тоже найти покой.
* * *
– Тебя где носило? – спросила Стелла мужа, промокая порезы вокруг сломанного носа обеззараживающим, которое напоминало ему раскаленную иглу.
– Я тебе что говорю? – ответил Маккиндри. – Не клевало, вот я и пошел дальше, где река ширей. Полез на уклон, где пару лет назад утонули братья Пайк, и свалился. Ногу сильно убил.
– А что же больше на тебе ни царапины? Там же сплошняком колючки да шипы.
Маккиндри раздраженно покачал головой. Стелла не просто достала своими вопросами, но еще и загораживала телевизор, так что он не мог отвлечься. Она так перевязала ногу, что не получалось натянуть поверх ботинок; пришлось просить ее обмотать ступню обрывками старой рубашки. На какое-то время сойдет, хотя бы не придется торчать дома и выслушивать ее бог еще знает сколько. Он сделал большой глоток виски, почувствовал, как немеют внутренности и нос наполняется парами, которые слегка уняли боль. Он был злой как черт, но пока держал себя в узде. Незачем объяснять Стелле, почему его переполняет убийственная ярость из-за собственной глупости.
– О, ну их уже к шуту, – сказала вдруг Стелла и отступила от него, словно боялась, что он ее ударит.
Он выпил еще виски, поморщился и взглянул на нее.
– Кого к шуту?
– Тебе звонили, пока тебя не было.
– И чего?
– Из полиции штата, из Мейсон-Сити. Маршал Тодд.
– Чего ему приспичило?
– Говорит, ему позвонила сестра той бедняжки, которая пару месяцев назад попала у нас в переделку.
С усилием Маккиндри сел ровно, пока его перевязанная нога лежала на старой оттоманке.
– И?
– И сказала, что девушка возвращается сюда. Если подумать, уже приехала, по времени. Он просил тебя присмотреть, если сможешь. Завтра утром кого-нить пришлют на подмогу. Но я могу позвонить и сказать…
Он поднял руку.
– Не. Сам разберусь, – и подумал: Лучше времени, чтобы уйти на пенсию, не придумаешь.
– Как же ты поедешь с такой ногой?
– Очень, блин, осторожно, – ответил он.
35
Финч видел мрачную иронию в том, что Бо, который практически выпытывал у него ответ о готовности убивать детей, сделал это первым. Он смотрел, как его друг спустился к подножию горы, увидел в бинокле с ночным зрением, как его жуткий зеленый силуэт поднял руку и просигналил, что выдвигается к дому. Пора и Финчу отправляться к линии деревьев и подойти с левой стороны долины, чтобы зажать хижину в клещи.
– Последний шанс, – говорил Бо. – Если передумал, так и скажи.
– Нет, – ответил Финч, не задумываясь.
– Тому пацану не больше двенадцати.
– И что?
– Сможешь его застрелить, если он на тебя бросится?
– Бо, он, может, и пацан, но убийца. Они убивают без разбора. Нам придется так же.
– Если ты уверен.
– Уверен, и если ты со мной, тоже будь уверен, иначе сам скажи, что передумал.
– За меня не переживай.
Хижина впереди казалась заброшенной. Забавно – в какой-то момент кто-то халтурно пытался положить крышу из черепицы. Теперь черепицы почти не осталось. В фасаде было одно окно, но грязные желтые занавески задернуты и скрывали помещение. Сквозь трещины деревянной двери шел слабый свет.
Финч удивился, что выстрел не выманил семью из хижины или другого логова. Он ожидал увидеть темные силуэты с топорами и ножами, которые с криками бросятся на Бо, чтобы отомстить за убийство одного из клана.
Но признаков жизни не было, а теперь и Бо пропал из виду.
Напомнив себе, что время не та роскошь, которую он может себе позволить, Финч пригнулся и метнулся влево, к густой сосновой роще, пока глаза перебегали от одной тени к другой, ожидая, что в любой момент одна из них оживет и бросится на него. Но он добрался без проблем и помедлил, чтобы передохнуть, подняв перед собой «Глок» и прижавшись к стволу липкой от смолы сосны. Дыхание шумело, как меха, и он представлял, что в любую секунду его услышат и отправятся искать. Сердце так стучало в груди, что вибрировало все тело. Пусть идут, думал он. Закрыл рот, коротко дышал через нос, чувствовал, как конечности дрожат от притока адреналина. Рассчитал, что до хижины от него меньше ста метров, но если подходить медленно и как можно тише, они окажутся долгими. Темнота в поле не шла в сравнение с обволакивающей, непроницаемой чернотой леса. Он сказал себе, что плохая видимость играет и против него, и за. С одной стороны, Финч ни черта не видел, но значит, не видели и его, а у него хотя бы имелся бинокль с ночным зрением, так что он сможет разглядеть их издали, если понадобится. Хотя в ближнем бою от бинокля толку не было, и он выругал себя, что не подумал сказать Бо купить очки ночного зрения. За этот недосмотр они могли дорого заплатить. То, что они заметили ребенка на горе, – чистая удача. Если бы он залег, они бы его проглядели, но он встал, как только Финч навел бинокль на пик, и Бо бросился в бой.
Теперь уже поздно, подумал он и молча произнес молитву, чтобы удача, которая уже уменьшила число врагов на одного, продержалась подольше.
Досчитав про себя до трех, он приготовился.
Вышел из-за дерева.
И из-под него вырвали ноги. Он рухнул быстро и тяжело, в кожу впились ветки и сосновые иголки, рука с пистолетом ударилась обо что-то твердое под листьями, вторую зажало под телом. Пытаясь собраться с мыслями, Финч отчаянно развернулся, зная, что не увидит нападающего, но готовый рискнуть стрелять вслепую.
Темнота сдвинулась.
Кто-то убегал.
Финч быстро сел и заполз в укрытие, навел пистолет на неподвижную тьму, выждал мгновение, поглаживая спусковой крючок…
…и почувствовал удар в левое плечо. Сперва он решил, что его ударили кулаком или ногой, но когда поднял правую руку ощупать задетое место, обнаружил, что сразу над ключицей торчит длинный гладкий предмет. Тут же последовала дикая боль, и он сморщился, зная, что у него нет времени оценивать урон, но не в силах остановиться. Гладкий и алюминиевый на ощупь стержень кончался жесткими перьями. Стрела. Кто-то выстрелил в него из лука, и, несмотря на боль, по коже забегали мурашки – каждый нерв готовился к вторжению новой. Вдруг он почувствовал себя окруженным, представил натянутые луки, нацеленные на горло, сердце и лицо наконечники стрел, и нырнул за ближайший ствол, подтягивая колени к груди и выдергивая стрелу. Она почти не поддалась, но боль в итоге заставила поймать зубами рвущийся из горла крик.
