Дверь открылась, и поверх фар Пит увидел, как Маккиндри морщится и наваливается на дверцу, прежде чем надеть шляпу и натянуть пониже, так что поля бросали тень на глаза. На носу был белый пластырь, под глазами – синяки.
– Пит, – поприветствовал он.
– Здрасьте, шериф, – ответил Пит.
Маккиндри облокотился на дверь и огляделся.
– Каким ветром сюда занесло? Ты ж вроде уехал из города.
– Я вернулся, – ответил Пит. – Хотел найти тех, кто убил батю.
Маккиндри понимающе кивнул.
– Но мы же его уже нашли, сынок.
– Нет.
– Нет?
Пит покачал головой.
– Эт не доктор. Он был добрый. Никого не трогал. Хотел подмочь.
– Вот, значится, как?
– А то.
– Говорят, он из ума выжил. Рехнулся, как жена умерла.
– Пусть говорят, что хотят. Я его знал. Видел в ту ночь, и он был нормальный.
Маккиндри кивнул на дом за спиной Пита.
– И что ты думал делать, если б их нашел?
Пит пожал плечами. Ответить было легко, ведь с момента, когда он впервые увидел Мерриллов, он сам не знал, на что надеяться, если встретит их лицом к лицу. Он хотел их убить, это понятно, но сомнительно, что справился бы один, а теперь оказалось, что их тут даже нет, а его наверняка посадят в тюрьму за одни планы.
– Не знаю, – сказал он.
– Ну, – сказал Маккиндри, наконец отделившись от двери и закрыв ее за собой. Не успел он пройти и метра, как скорчился от боли и оперся на капот. – Етитская сила.
– Все хорошо?
– Да. Убился ногой у ручья.
– Сочувствую.
Маккиндри кивнул.
– Сам виноват, старый пень. Надо под ноги смотреть, – он сложил руки на груди. – Пит… ты ж знаешь, тебе сюда нельзя.
– Да, сэр.
– И знаешь, что я лично обещался разузнать про твоего папу все, что смогу, чтобы положить делу конец, да?
– Да, сэр.
– Что ж ты меня тогда не послушал? Разве я тебе врал когда?
– Нет, сэр.
– То-то же. А чего тогда воду мутишь?
– И в мыслях не было, чесслово. Тока хотел вернуться и проучить этих гадов. Нельзя же убивать людей направо и налево, шериф.
Взгляд Маккиндри был жестким.
– Ну-ка, ну-ка, как легко ты словами разбрасываешься, людей обвиняешь. Доказательства-то имеются какие?
Пит задумался, хотел признаться, что других доказательств, кроме воспоминания о том, как он проснулся и обнаружил семейку Мерриллов у себя дома много лет назад, нет, как вспомнил про Клэр.
– Пожалуй, что имеются, – сказал он и улыбнулся. – Девушка, которая от них сбежала, со мной. Она знает, что доктор ни при чем. И знает, кто при чем.
Маккиндри кивнул, словно с самого начала знал, что Пит не один.
– И где она?
– Внутри, – ответил Пит. – Но просит, чтоб ее оставили в покое. Наверно, ищет вещи своих друзей.
– Приключений она на задницу ищет. Это чистой воды вторжение в частную собсность, – сказал Маккиндри, но, к радости подростка, не пошевелился. – Меня прислала ее сестра, воротить домой. Она и так порядком нахлебалась горя, чтоб снова лезть на рожон и всех вокруг переполошить.
– Мы приключений не ищем, – сказал Пит. – Просто надо было вернуться. Нельзя все оставить как есть. Никто не знает правду, а знать ее надо. Клэр, наверно, хочет избавиться от тяжких мыслей. Спорю, как мы закончим, вы ее больше в жисть не увидите.
– Так-то оно так, – сказал Маккиндри. – Но городу хватает встрясок и без людей, которым повезло отседа выбраться, а они все лезут и лезут назад, – он бросил взгляд на ногу, замотанную в бинты и обрывки старой рубашки, и покачал головой. – Мне очень жаль, как вышло с твоим батей, но ты пойми, что он был несчастный человек. Он сам наложил на себя руки, сынок, вот и вся правда. А что там случилось с ребятишками и доктором, и кто с ними это сделал – ты тут ни при чем, и совать свой нос не след.
– Но Клэр сказала…
Маккиндри поднял руку.
– Я с высокой колокольни плевал, что тебе наболтала Клэр. У нее мозги не в порядке после всех делов и, между нами, видать, ей их так и не вправили. Вбила себе в голову, что на нее напала какая-нить семья, которую она по дороге увидала. Всякое бывает, сам знаешь. Разуму только волю дай, он тебе такого напридумывает. У меня так со сводным братцем Уиллардом было. Пошел кукурузу собирать по пьяни, споткнулся и тюкнулся макушкой о камень. Потом божился, что его по башке огрело чучело. И до сих пор сам верит.
– У нее не так, шериф.
Шериф нахмурился.
– Тебе-то откеда знать, так или не так? Ты что, был с ней, когда над ней измывались?
– Нет, – признался Пит.
– Ну и откеда знаешь, кто там да чего?
– Она сказала.
– Она что хошь тебе наговорит, если у нее черепичка потекла, ну, верно же?
Пит пожал плечами.
– Черт, малой, а если я тебе скажу, что меня за ногу медведь укусил, тож поверишь?
– Можбыть.
– С чего вдруг?
– Ну… вы же шериф.
– И потому, думаешь, не стану брехать.
– Ну да.
– Слухай, а ты, небось, неровно к ней дышишь, вот и веришь всему, что она скажет, а?
Пит почувствовал, как к щекам приливает тепло.
– Не знаю.
– Ага, – сказал с ухмылкой Маккиндри. – Так и думал. Она скажет, что небо зеленое, а трава голубая, а ты и рад поверить, лишь бы она подол задрала.
– Это что значит?
– Не забивай голову. Не важно. А важно, сынок, другое.
– Что?
– Ее сестрица думает, что ты похитил Клэр.
У Пита отпала челюсть.
– Нет… она сама просила отвезти, с места мне не сойти!
Маккиндри цыкнул.
– Я-то верю. Правда. А вот народ не поверит, и чем дольше ты тут торчишь и дурака валяешь, тем глубже влезаешь в здоровую компостную кучу.
– Разве я могу похитить человека.
– Да куда тебе, но народ-то решит, что ты в нее втрескался, и знает, что у нее с головой нелады, вот и подумает, что ты уволок свою зазнобу в глушь, чтоб остаться с ней наедине.
– Неправда это.
– Неправда, а они так подумают. Скажут: чего богатой белой северянке ехать в нашу дыру с молодым нищебродом, и начнут выдумывать, кто во что горазд. А ты окажешься злодеем.
– Но Клэр…
