К счастью, этот фильм почему-то не пошел…
Великий князь Кирилл Владимирович
Великий князь Кирилл Владимирович служил во флоте и был одним из немногих уцелевших с линкора «Петропавловск» в тот день, когда на нем погибли адмирал Макаров и художник Верещагин. Его выловили японцы и затем отпустили в Россию.
Супруга великого князя, Виктория Федоровна, была в хороших отношениях с женою Петра Николаевича Балашова, Марией Григорьевной, урожденной княжной Кантакузен.
Не знаю по какой причине, но великому князю захотелось познакомиться с членами Государственной Думы — монархистами. Балашов устроил у себя обед, на который прибыли Кирилл Владимирович и Виктория Федоровна. На этот обед приглашены были также члены Государственной Думы А. А. Потоцкий (русский, ведет себя от запорожцев), Можайский, Д. А. Чихачев (все подольцы) и я (от Волыни).
За столом великая княгиня сидела рядом с Марией Григорьевной Балашовой и разговаривала только с нею. Меня Петр Николаевич усадил рядом с великим князем и поэтому мы с ним много говорили, точнее сказать, говорил я, а он слушал внимательно и молча.
После обеда перешли в гостиную и разговаривали стоя. Все мы были во фраках, а великий князь в морском сюртуке. Тут обозначилась его удивительная красота. Морской наряд очень выделял его стройную фигуру, а лицо было тонко и изящно.
Что было плохо — он не смотрел собеседнику в глаза. Это мне ужасно мешало, но все же я и стоя продолжал болтать. Болтал без умолку под строгим и внимательным взглядом Петра Николаевича. Великий князь и стоя слушал подчеркнуто внимательно и учтиво, как бы поддакивая, но не говоря ни слова…
П. Н. Балашов остался мною довольным, а ведь, черт возьми, мне далось это нелегко. Кто я был? Монархист, но издали, робкий провинциал, делающий первые шаги.
На следующий день все мы отправились во дворец к Кириллу Владимировичу, чтобы расписаться у швейцара. Это полагалось по этикету и заменяло визит. Если б это был не великий князь, то можно было просто оставить визитную карточку.
* * *
Затем я видел Кирилла Владимировича в трагические февральские дни семнадцатого года. Мы заседали непрерывно, а к Таврическому дворцу днем и ночью подходили какие-то воинские части, и М. В. Родзянко должен был выходить к ним и громовым голосом приветствовать их от имени «Матушки России». В конце концов он выбился из сил и в очередной раз отказался идти. Но Садыков, преданный ему секретарь, доложил:
— Великий князь Кирилл Владимирович прибыл. На груди красный бант.
М. В. Родзянко, кряхтя, пошел и исполнил свои обязанности. Я никогда не ходил. Там надо было орать. Эту повинность и отбывал Михаил Владимирович. С меня же хватало того, что я спас Петропавловскую крепость.
Этого красного банта долго не могли простить Кириллу Владимировичу, однако, по-видимому, его стоило надеть, если этим путем можно было засвидетельствовать верность Гвардейского экипажа. Ведь и надо мною развевался не только красный бант, а целый красный флаг, когда я спасал Петропавловскую крепость от разгрома.
Войска, которые приходили в Государственную Думу и свидетельствовали ей свою верность, не считались революционными, так как Дума революцию не приветствовала.
* * *
Великий князь Кирилл Владимирович, находясь в эмиграции, объявил себя императором против воли некоторых других членов императорского дома. Его поддержал некто Казембек, провозгласивший доктрину «Царь и Советы».
Я находил также совершенно неуместным провозглашение Кириллом Владимировичем себя Императором в эмиграции.
Однажды мне довелось еще раз увидеть великого князя. Это было, по-моему, в конце двадцатых годов в Ницце, в театре. Вместе со своею дочерью Кирой Кирилловной он сидел в первом ряду, а на сцене упоительно пел казачий хор Жарова.
Великий князь меня не узнал, или сделал вид, что не узнает. Ему, по-видимому, было известно, что я считал его просто одним из членов императорской фамилии. Его тоже трудно было узнать. В штатском платье, а может быть по причине лет, он уже не был тем красавцем своих юных дней…
Он умер в 1938 году. Его сын, Владимир Кириллович, объявил себя не императором, а только блюстителем престола. О нем следует сказать несколько слов, хотя я его лично не знал.
Владимиру Кирилловичу, когда скончался его отец, было двадцать с небольшим лет. В это время я уже довольно долго жил в Югославии, совершенно отойдя от политики, но все же читал газету «Возрождение», принадлежавшую богатому армянину Гукасову, редактором которой был П. Б. Струве22. В одном из номеров я прочитал следующее.
Видные представители эмиграции устроили собрание, на которое прибыл великий князь Владимир Кириллович. Он произвел на всех хорошее впечатление. Во-первых, наружностью был похож на Александра III (правда, ростом не вышел). Во-вторых, разговаривал со старшими не то чтобы милостиво, а так, как подобает молодому человеку. После собрания к нему проник один из французских корреспондентов, который начал свое обращение к нему со следующих слов: «Как стало известно, вам представили собрание эмигрантов…». Владимир Кириллович перебил: «Не мне, а меня представили». Далее корреспондент спросил, правда ли, что немцы предлагают ему вернуть престол, если он согласится подписать так называемый Брестский мир. Владимир Кириллович ответил примерно так: «Естественно, что вы, будучи иностранцем, задаете такой вопрос. Но если бы вы были русским, то знали бы, что Россия без Киева не Россия, а лишь Московия. Киев почитается сердцем России. Весьма сомнительно, буду ли я когда-нибудь на престоле. Но если это случится, то я буду Императором Всероссийским, а не Московским».
Затем, сообщалось в газете, этот претендент на российский престол выехал к своей сестре в Германию, где Кира Кирилловна проживала со своим мужем, будущим главою дома Гогенцоллернов. И, прибавляла газета, в Берлине Владимир Кириллович был принят очень холодно…
Великий князь Николай Михайлович
Это было в октябре 1916 года. В это время я на короткое время приехал в Киев из Петрограда. Вернувшись как-то из города домой, я узнал от нашего лакея Викентия, что «приезжали какие-то генералы, оставили записку». Текст гласил: «Был у Вас. Хочу Вас видеть. Николай Михайлович».
С некоторого времени я знал многих генералов, но не знал ни одного, который бы подписывался без фамилии. Это меня несколько озадачило. В это время зазвонил телефон, я снял трубку.
— Говорит адъютант великого князя Николая Михайловича. Его Высочество остановился в вагоне на вокзале, на путях.
Я сказал:
— Сейчас приеду.
На вокзале мне указали вагон, отодвинутый на запасные пути. Никакой охраны не было.
Великий князь принял меня в обыкновенном купе. После обмена приветствиями он сказал:
— Я приехал в Киев повидаться с императрицей Марией Федоровной. По дороге, в киоске, я увидел вашу книгу «Приключения князя Воронецкого»23. Прочел, я ведь историк. Интересно. Откуда вы взяли документы?
