* * *
Подходила к концу вторая неделя пребывания на Зеймахе. Договор близился к подписанию, и истекало время нашей поездки. Мы много ездили с нашей группой, осматривая окрестности. Удивительно, но нас постоянно сопровождали принцы Дубар и Воран. Дубар был доброжелателен и вежлив, Воран же включил свое обаяние на полную и покорил сердца всей женской части нашей группы – от пожилых до Эрин, за исключением меня. В отношении его я была вежлива, но старалась соблюдать дистанцию, не в силах забыть, каким я его запомнила в нашу первую встречу. А вот сердце моей дочери он покорил полностью, и часто она была рядом с ним, внимательно слушая все, что он говорит. Меня удивляло в Воране лишь одно – он постоянно носил костюмы небесно-голубого цвета, разительно отличавшиеся от того, в каком я увидела его впервые. Это настолько не вязалось с его мужественным обликом, что вызывало улыбку. Мужчины даже прозвали его между собой Голубым принцем. Но посмеивались лишь мужчины, женская часть прощала ему все.
Количество людей на экскурсиях варьировалось. Завязывались знакомства, и многие вельможи приглашали погостить к себе членов делегации, так что, спускаясь утром, мы даже не знали, кого сегодня увидим. Нас с дядей и сенатора с семьей тоже пригласил погостить у себя один вельможа, но у нас была запланирована поездка в сад хрустальных скульптур. Мы много слышали о них и давно хотели посмотреть. Я договорилась с дядей, что мы приедем или вечером, или на следующий день. Он оставил мне диск, и мы расстались. Эти диски нам выдали на Зеймахе для связи между собой. Вещица размером с ладонь, практически как наш телефон. Утром, спустившись в холл отеля, я была удивлена, что никого нет.
«Неужели все разъехались, и поездка отменяется?» – подумала я, но тут увидела принца Дубара.
– Доброе утро, – поприветствовала его я. – Вы не знаете, сегодняшняя поездка отменена?
– Ее перенесли на вечер, когда подсветка хрустальных скульптур выглядит особенно красиво. Неужели вас не предупредили?
Я разочарованно вздохнула:
– К сожалению, нет.
– Вы не составите мне компанию в ресторане? – неожиданно предложил он.
– Хорошо, – согласилась я. Мне показалось, что он хочет со мной поговорить.
Мы с Эрин пошли с ним.
– А где принц Воран? – поинтересовалась она у него.
– Он будет попозже.
Мы прошли в отдельный кабинет и сели за столик. Я заказала себе кофе, а Эрин – десерт с соком. Дубар тоже ограничился кофе, что подтвердило мое предположение о том, что он хочет поговорить. Когда принесли заказ и Эрин с удовольствием принялась за него, он сказал:
– Кристина, можно вас на минуточку?
Удивленная, я кивнула, но оглянулась на Эрин.
– За ней присмотрят, – сказал он, и мы вышли в холл.
Немного отойдя, он остановился и спросил:
– Скажите, вы действительно не понимаете, что происходит?
– Вы о чем? – не поняла я.
– Я говорю о Воране. – Но я все еще не понимала. – Вы обратили внимание, что он носит голубые костюмы?
– Да, только не понимаю, к чему вы клоните. – Трудно было этого не заметить. Ежедневно менялся фасон костюма, но не цвет.
– Ваша дочь сказала, что голубой – ваш любимый цвет.
Я удивленно распахнула глаза:
– Вообще-то мой любимый цвет синий, но она упорно уверена, что голубой, – пояснила непонятно зачем я.
– Кого в вашем мире подразумевают под «голубыми»? – настойчиво спросил меня он, вынуждая ответить.
– Мужчин с нетрадиционной ориентацией, – выдавила я.
– А вы знаете, что в вашей делегации его прозвали Голубым принцем и посмеиваются за его спиной?
– Почему вы говорите это так, будто здесь есть моя вина? – возмутилась я.
– Конечно же, вы здесь совсем ни при чем. Вы совершенно ни при чем, что принц выставил себя на посмешище, вы совершенно ни при чем, что он не пропустил ни одной вашей экскурсии, и вы совершенно ни при чем, что он отделал комнату в голубые тона у себя дома, желая пригласить вас в гости, – язвительно и уничтожающе хлестал меня словами Дубар.
У меня просто рот открылся от изумления.
– Я не понимаю, почему вы меня обвиняете?! Разве я давала хоть какой-то повод?!
– О нет! Вы всегда просто убийственно вежливы. Можно подумать, что внимание принца Дома Ночи для вас оскорбительно.
– Да не было никакого внимания! – воскликнула я, разозлившись на его несправедливые обвинения. Такого разговора от всегда сдержанного и доброжелательного Дубара я не ожидала.
– Может, спросим его? – предложил с сарказмом он, глядя мне за спину.
Я оглянулась и увидела Ворана, как всегда, в голубом костюме. По его побледневшему и уязвленному лицу я поняла, что он слышал весь наш разговор. Для такого гордого и самоуверенного человека было ударом узнать, что он стал посмешищем.
– Зачем вы это сделали? – воскликнула я, повернувшись к Дубару.
– Может, моему брату пора узнать правду, – ядовито сказал он, – а то он так ослеп, что ничего вокруг не видит.
– Вы тоже смеялись? – спросил меня Воран, подходя ближе и напряженно глядя мне в глаза. – Отвечайте правду, я могу чувствовать ложь!
Что я могла сказать? Постаралась ответить правдиво, смягчив слова:
– Между насмешкой и улыбкой большая разница.
– Значит, вот почему вы иногда смотрели на меня с улыбкой! – выдавил он, сузив глаза.
– Просто этот несерьезный цвет не сочетается с вашей мужественной внешностью, – попыталась смягчить его я.
– Это оскорбление для нашего Дома, – сказал Дубар. – Я рад, что договор еще не подписан и, возможно, не будет подписан уже никогда.
При этих словах я побледнела. Невольно стать причиной срыва нашей миссии! У меня голова пошла кругом – в том, что случилось, обвинят меня и Робина, и конец его карьере. Я не могла так подставить его, надо было срочно спасать ситуацию.
– Может, вы дадите нам возможность выяснить отношения с принцем Вораном, и пусть уже он решает, оскорбление это или недоразумение, – я настойчиво смотрела на Дубара.
– Я побуду с Эрин, – сказал он и ушел, оставив нас наедине.
Мы стояли с Вораном, и я не могла избавиться от чувства неловкости. Самое ужасное, что мне ничего не приходило в голову по поводу того, что можно сказать. Он смотрел на меня, чуть прищурив глаза, из которых так и не ушло уязвленное выражение.
– Вам Эрин сказала насчет голубого цвета? – спросила я, желая нарушить тишину.
– Да, – коротко ответил он, и по нему было видно, что он еще не оправился от унижения. Можно было лишь молиться, чтобы его настроение не склонилось в сторону ярости.
– Зачем вы это сделали? – недоумевала я. Можно все понять – зная любимый цвет, дарят цветы, еще что-нибудь, но не одеваться же полностью в него. Ничего глупее нельзя было и придумать.
