– Безусловно.
– Другими словами, я прошу вас хватить через край. Придумать совершенно невозможную тайну, не беспокоясь о решении. Ведь решение напишу я.
– Признаю, мысль интригующая, но, к сожалению, невыполнимая. Писатель должен понимать все ключи к загадке, прежде чем браться за работу. Ну, накатаю я совершенно невообразимую историю, не заботясь о рациональном объяснении. Но вы, доктор, просто не сможете его истолковать. Повторяю: разгадку необходимо знать наперед.
– Мой дорогой Рональд, так вы хотите попробовать? Да или нет?
– Хорошо, вы сами напросились. Но предупреждаю вас здесь и сейчас: таинственные события будут накладываться одно на другое, и в совокупности вы их никогда не раскусите!
– Ну, посмотрим, посмотрим.
Потому-то я и сочинил вышеуказанную историю. Должен признать, она меня захватила. Какое удовольствие, какое сладостное блаженство – выдать абсолютно фантастическую тайну, совершенно не заботясь о разгадке. Целая стопка страниц появилась практически одномоментно, меньше чем за десять вечеров. Я великодушно позволял себе пропускать рюмочку-другую виски, что в рабочее время делаю крайне редко. Так же, нарушая привычный стиль, я писал от первого лица. Рассказчик, Джеймс Стивенс, получился одним из главных героев. Надеюсь, Твист не сделает беднягу убийцей, хотя тут уж на все его воля. Но вообще-то повествователь быть преступником не должен. А в данном случае у него железное алиби на время смерти и Боба Фарра, и Артура Уайта. Злодеями вполне могли бы стать Латимеры – я о них подумывал в таком ключе, но затем вычеркнул на последних страницах, дабы и тут не облегчать Твисту задачу. Всегда остается возможность реинкарнации Гудини в облике юного Генри Уайта (что может быть естественнее, чем приплести его из сердцевины всей тайны?). Генри обвинял своего отца в смерти матери, значит, сам мог состряпать какой-нибудь невероятный план. Но специально для Твиста я прикрыл и эту лазейку. Пусть теперь выпутывается! По крайней мере, я его предупреждал.
Завтра отошлю ему рукопись. Сколько у нас сейчас времени? Посмотрим-ка… Ага, три утра. Удивительное дело. Я трудился почти восемь часов подряд, хотя обычно прерываюсь даже в моменты наивысшего вдохновения. Как же все-таки меня поглотила наша затея! Я только спрашиваю себя…
Мои мысли прервал телефонный звонок. В такой час это мог быть только Джимми. Я поднял трубку.
– Алло?
– Рональд, надеюсь, я не вытащил вас из постели?
– Об этом нужно думать прежде, чем набирать номер, Джимми. Впрочем, нет, я только что закончил главу.
– У меня появилась изумительная идея. Совершенно великолепная. Вот и звоню сейчас, пока не запамятовал. Может, пригодится для следующего романа.
– Слушаю.
– В общем, есть парень, который влезает в рыцарские доспехи, знаете ли. На глазах у друзей, конечно. Так вот, проходит время, и они начинают нервничать. Понимаете, пока вся компания смотрела на него, он ни разу не шевельнулся. Разумеется, все почуяли неладное. Доспехи снимают… и, отгадай- те, что?
– Парень исчез.
– Нет, намного лучше. Он все еще там, но мертвый. Стоит с перерезанным горлом. Неплохо, а?
– Довольно оригинально. И как все было проделано?
– А, ну этого я не знаю. Тут уже ваша работа. Не сомневаюсь, вы сможете придумать что-нибудь эдакое. Главное, сама мысль хороша, а?
– Да, стоит обмозговать. Ладно, мне пора спать. Встречаемся завтра в «Белой лошади»?
– Хорошо, старина. Уверен, вы сможете сделать из моей задумки конфетку. Например, действие может происходить в старом фамильном поместье, где живут далекие потомки Синей Бороды.
– Завтра, Джимми, завтра. Спокойной ночи.
Я повесил трубку и вздохнул с облегчением.
Джимми – славный малый, но иногда раздражает, как кость в горле. Ему тоже под пятьдесят. Когда-то он ставил пьесы, но слишком пристрастился к бутылке. Работы у него не осталось, жена ушла – в общем, жизнь незавидная. Чтобы поддержать в нем самоуважение, я предложил ему выдумывать за небольшую плату идеи для моих романов. Он согласился и с тех пор постоянно бомбардировал меня «великолепными» сюжетными ходами. Мне не хотелось расстраивать Джимми, и одна или две его мысли вошли фоном в парочку новелл. Большего я не мог – слишком уж несуразными и притянутыми за уши оказывались эти предложения. В точности как история, которую я отправлю Твисту. Кстати, раз уж она опять вспомнилась, признаюсь: пара-тройка идей Джимми вполне могли прокрасться в мое подсознание и отразиться на бумаге. Что-то есть там в его стиле. Красной нитью проходит какая-то блажь… Черт, да я работал чисто интуитивно, а проклятый Джимми теперь будет мерещиться везде! Надо теперь записывать его задумки, иначе сам запутаюсь.
Пятнадцать минут четвертого – уже, дружище Рональд, и вправду пора в кровать.
Я увидел отражение Джимми во французском окне соседней комнаты. Он придирчиво разглядывал садовника, подрезающего розы. Заметив меня, Джимми запустил пальцы во вьющиеся волосы и повернулся.
– Итак, Рональд, как поживает тот парень, которого обнаружили с перерезанным горлом в доспехах? Помните, да? Я звонил вам около трех утра десять дней назад.
Десять дней назад? Вон, оказывается, сколько прошло времени с того момента, когда я послал доктору Твисту рукопись. Ответа пока не получил, впрочем, не очень-то и ждал. Даже выдающемуся криминологу не по силам объяснить необъяснимое.
– Да, – безучастно ответил я, не слишком пытаясь скрыть безразличие. – Я о нем думал, но не особо продвинулся.
Джимми подошел к моему столу и взял лежащую на нем книгу.
– Ролан Лакурб «Гудини и его легенды», – прочел он, листая страницы. – Удивительный малый этот Гудини. Помогла вам книжка?
Я поднял глаза. Широкое лицо Джимми, обрамленное завитками седеющих волос, выражало беспокойство.
– Если я вам надоедаю, – пролепетал он, – только скажите.
– Конечно, нет. Что за мысль! Слушайте, может, выпьем по стаканчику? Бренди вон там, наливайте.
Джимми, по всей видимости, только и ждавший этого момента, немедленно повиновался. Трясущейся рукой он поставил один стакан на мой стол, а второй залпом опустошил сам.
– Рональд, – произнес он, – хочу поговорить с вами откровенно. Мне кажется, я вас только обременяю. Мои идеи вам неинтересны, и…
– Да полно! Без ваших идей известный Джон Картер давным-давно ушел бы на покой. Знаете, я всегда поражался, откуда вы черпаете вдохновение. У меня складывается ощущение, что ваш талант к мистификации развивался еще с пеленок.
– Да, кое в чем я не потерял форму, – скромно подтвердил Джимми, выпивая вторую порцию бренди.
Подобные сцены происходили довольно регулярно. Джимми вообще необходимо периодически хвалить, чтобы он не расклеился окончательно.
– Согласен, – обыденным тоном сказал я. – Разве не вы несколько месяцев назад предложили сюжет, завязанный на Гудини?
