– Если бы ты знал, как ты жалко сейчас выглядишь. – Клип достала телефон. – Но мне в любом случае надо с ним связаться. Телефон, сообщение для Ничто.
Телефон тихо заурчал в ответ, и Клип принялась одним пальцем набирать сообщение с впечатляющей быстротой. Куча людей могла набирать текст вслепую, но у нее это получалось исключительно здорово.
Телефон Итана пискнул в него в кармане, и на секунду ему показалось, что система распознавания голоса Клип слишком уж всерьез восприняла весь этот спектакль с поддельным бойфрендом. Он глянул на экран.
– С чего бы это Соне Соник желать мне хорошего праздника? Это ты дала ей мой номер? Я думал, она меня терпеть не может.
– Будь с ней повежливее, Итан, – ответила Клип, продолжая набирать свое сообщение. – Она нам еще пригодится.
Пришло еще одно сообщение от Сони. Похоже, запястье у нее уже зажило. Только этого Итану и не хватало.
Может, как-нибудь попьем кофе вместе?
Итан ответил: я не пью кофе. Меня от него трясет.
Ответ Сони: ты хочешь сказать, еще СИЛЬНЕЕ трясет!)))
Итан закатил глаза и включил режим вибрации вместо звонка. Он не собирался предоставлять Соне материал для новой истории про Зероев. В этот раз он такую ошибку не сделает.
– Вот досада, кузины направляются к нам, – мрачно сказала Клип. – Ты готов?
Итан демонстративно не поворачивался в сторону направляющейся к ним группки девушек. Вместо этого он с поддельным обожанием уставился на Клип:
– Мой Голос всегда готов. Меня здесь просто нет.
– Знаешь, Жулик, похоже, у тебя серьезный случай раздвоения личности, – заметила девушка.
– Я вообще не понимаю, что ты сейчас сказала, – ответил Итан, нашаривая леденец в кармане. Кузины подходили все ближе, и горло у него горело огнем.
Глава 39
Анонимус
Вечеринка в доме Тибо была в полном разгаре. Три поколения семьи, от малышни до бабушек с дедушками, собрались в гостиной, чтобы открыть подарки. Комнату наполняли мечущиеся линии внимания.
К сожалению, как и на дне рождения его брата, ни одна из них не была направлена на Тибо. Он жалел, что позволил Клип уговорить себя прийти сюда. Ему было плохо и без лишних напоминаний обо всем, что он потерял.
Телефон Тибо запищал в кармане, и сидящий рядом с ним дядя Клод полез проверять свой. Он озадаченно посмотрел на пустой экран, потом улыбнулся Тибо, поняв, что произошла путаница. Через мгновение его взгляд скользнул в сторону. Дядя Клод никогда не мог вспомнить Тибо, даже на одну секунду. Но в этот раз ему удалось хотя бы улыбнуться ему.
Сообщение было от Клип: Бойфренд из Жулика никакой. Скучаю по тебе.
Тибо ощутил, как его окатило теплой волной удовольствия. Она скучала по нему, даже после пятнадцати часов вместе в одной машине. После всего того ужаса, который они видели ночью.
Пришло следующее сообщение: Итан думает, что ты здесь. Жутко боится, что ты за нами наблюдаешь:)))
Тибо невольно фыркнул и послал ответ: Я с удовольствием понаблюдал бы за спектаклем. Но мы тут открываем подарки – малышня прямо с ума сходит.
Она тут же ответила: Вы просто варвары! Разве ты не слышал, что когда ты открываешь подарок до утра Рождества, где-то умирает эльф?
Тибо потребовалось сделать усилие, чтобы перестать писать Клип и убрать телефон в карман. И вернуться обратно к семье – для которой он был почти невидим.
Его младший брат Эмиль сидел под елкой, пытаясь выбрать, какой подарок открыть следующим.
– Это уже второй, – предостерег его отец. – Смотри, не забывай про правила!
Эмиль застонал: согласно семейной традиции, малышам разрешалось открыть вечером не более трех подарков. Остальные должны были подождать до утра. После долгого раздумья Эмиль потянулся к коробке, завернутой в ярко-красную бумагу и перевязанной золотой лентой. Тибо снова улыбнулся: он всегда использовал одну и ту же бумагу для подарков на день рождения Эмиля.
Эмиль глянул на открытку:
– Мама, видишь, я же говорил, что здесь обязательно будет подарок Тибо.
Столпившиеся вокруг родственники неуверенно поежились, а мать с отцом озадаченно посмотрели друг на друга. Но как только Эмиль принялся разворачивать бумагу, взгляд отца вернулся к его бокалу с эгг-ногом. Мать оглянулась кругом, словно пытаясь найти Тибо в толпе, но ее взгляд скользнул мимо него, и лицо приняло неуверенное и встревоженное выражение.
Может, он просто мучает их своим присутствием?
Но глядя на маленького брата, открывающего свой подарок, он подумал, что это стоило его страданий.
– Мини-жеоды! – обрадовался Эмиль. – Вот здорово!
– Я заметил, что у тебя в коллекции их нет, – сказал Тибо, присаживаясь на корточки рядом с малышом и взяв его за руку. Их двоюродные братья были заняты своими подарками, нависающие ветки елки прикрывали их, и на секунду они словно оказались вдвоем в небольшом убежище.
– Да, у меня таких нет! – заявил довольный Эмиль. – Они потрясающие!
Тонкая, но четкая сверкающая нить связи соединяла их. Когда-то такая связь соединяла его с обоими братьями, сейчас осталась только с Эмилем.
– Интересно, что снаружи никогда не скажешь, что там внутри, – продолжал Эмиль. – Это как шоколадки в коробке – только открывать их надо алмазной пилой!
Тибо рассмеялся. Продавец в магазине минералов сказал то же самое. Похоже, Эмиль был там частым гостем.
Эмиль вытащил один из камней из коробки и взвесил его на ладони:
– А ты знаешь, как они образуются?
– Понятия не имею, – соврал Тибо. – И как?
Этого оказалось достаточно, чтобы следующие пять минут слушать лекцию всезнайки и любителя камней об их происхождении. Внимание Эмиля иногда перелетало с Тибо на родственников и на жеоды, но поток слов не останавливался ни на минуту, пока Эмиля не отвлекли призывом открыть еще один подарок.
Мать, следившая, чтобы все были довольны, периодически останавливала свой взгляд на без умолку болтающем Эмиле. Но она так ни разу и не взглянула в сторону своего старшего сына.
Самым худшим было первое Рождество после того, как он ушел из дома. Тибо весь год не заглядывал домой. Он был все еще слишком зол на них за то, что они забыли про него, – особенно бабушка. Когда она переехала к ним после инсульта, ее присутствие подстегнуло «Дугу» в доме, вытеснив его из памяти родных. Тринадцатилетний Тибо любил бабушку, но от этого было не легче, раз именно ее приезд буквально стер его из памяти семьи.
Сейчас он понимал, что был прав, когда решил не возвращаться домой. Когда тебя не видят в твоем собственном доме – это куда тяжелее перенести, чем сидеть под Рождество в одиночку в номере гостиницы или бродить по пустынным улицам Кембрии.
