– Это не каннибализм, это всего лишь мимикрия, Рук. И в ваших руках подтверждение того, что это была вовсе не кошка. Как только у нее появился новый регулярный источник пищи, ее организм адаптировался.
– Значит, эти… существа могут волшебным образом превращаться в тех, кого едят?
– Это не волшебство, Рук. Это наука. Способность некоторых животных приспосабливаться к окружающей среде хорошо изучена. Еще сам Аристотель писал о механизме приспособления осьминогов, которые самопроизвольно меняют цвет.
– Как хамелеоны?
– Совершенно верно. В данном случае биологический механизм, разумеется, сложнее, но он похож на тот, благодаря которому хамелеон меняет цвет кожи. Дарвин прозвал эти создания хамелеоморфами, ссылаясь на маленьких меняющих цвет ящериц. Название, конечно, не совсем подходящее, поскольку термин «хамелеон» не относится к адаптации, а обозначает в переводе с латыни «земляной лев», но такова уж традиция обозначения одного животного по названию другого.
– Не могу поверить. Чарльз Дарвин не открывал никаких оборотней. Он бы написал о них.
– Неужели? – Мы поднялись на холм Рыночной улицы, и Джекаби лукаво улыбнулся, когда мы начали спуск. – Не открывал и совсем ничего не писал?
В манере общения Джекаби проскользнуло нечто, вызвавшее у меня желание произвести на него впечатление. Возможно, виной тому послужило его явное высокомерие или же дело было в искренности, с какой он сейчас беседовал со мной без всякого снисхождения. Да, Джекаби временами говорил дерзко и даже оскорбительно, но еще больше меня раздражало, когда он обращался со мной как с ребенком. Мне так хотелось доказать ему, что я тоже что-то собой представляю, и сейчас он предоставил мне такую возможность. Я как раз собиралась произнести нечто очень умное в ответ на усмешку шефа или по меньшей мере внести существенный вклад в дальнейшее обсуждение – но, к сожалению, не всегда получается так, как нам бы хотелось.
Не успела я раскрыть рот, как мой каблук зацепился за обломок кирпичной кладки, и я неуклюже шлепнулась лицом вперед, облившись водой и запустив чашу с ее незадачливой обитательницей в полет по оживленной Рыночной улице.
Хрусталь каким-то чудом выдержал столкновение с камнем, и чаша поехала вниз, подскакивая на неровной мостовой, словно сбежавшие от хозяина санки. Улицы Нью-Фидлема никогда не бывают пусты, и с полдюжины зевак наблюдали за этим зрелищем, пока дорога не свернула в сторону и чаша не врезалась в поворот. Прохожие бросились врассыпную, когда хрустальная емкость взорвалась у них под ногами, осыпав магазинчик кожаных изделий острыми осколками, словно дорогой шрапнелью. Не успели последние куски упасть, как я уже была на ногах и гналась за беглянкой.
Перепуганная макрель забилась и покатилась дальше по влажным камням, пока не остановилась в половине квартала от меня, на краю ливневого стока. Бормоча под нос проклятья, я мысленно приказывала рыбе замереть и не шевелиться. «Разве я многого прошу? Неужели судьба не может позволить мне просто исправить ошибку, вместо того чтобы всякий раз превращать ее в тяжкое испытание?» Время, казалось, остановилось, когда чешуйчатая негодница подпрыгнула, описывая дугу над решеткой.
В тот самый момент, когда мой промах казался совершенно неисправимым, ко мне пришло спасение в виде широкоплечего, похожего на медведя человека. Его толстые пальцы с невероятной ловкостью схватили рыбу за хвост прямо в полете. Удерживая макрель в одной руке, другой он подхватил меня и помог мне остановиться. Когда я наконец твердо встала на ноги, мужчина рассмеялся глухим раскатистым смехом и хлопнул меня по плечу.
– Ага! Поймал! – Его губы растянулись в широкой улыбке, скрытой густой рыжеватой бородой.
– Улов дня, Хадсон, – раздался позади меня голос Джекаби.
– Да уж. Неплохая макрель, но еще не совсем взрослая. Придется вернуть ее! Ха-ха! – Мужчина снова громко рассмеялся и так энергично похлопал меня по спине, что я едва не упала. – Ну, раз уж, думаю, рыбы начали летать, то это точно твоих рук дело! Рад встрече, Р. Ф. А кстати, надо бы напоить эту приятельницу. Погодите-ка.
Широкоплечий бородач, продолжая сжимать извивающуюся рыбу, неуклюже зашагал обратно к магазину и протиснулся сквозь узкий проход. С моей блузки капала вода, под ногами хрустели осколки. Я повернулась к своему работодателю.
– Мистер Джекаби, я…
Он строго посмотрел на меня.
– Мне очень жаль, – сказала я.
Он не отводил от меня взгляда, брови слегка дернулись вверх.
– Мне очень, очень жаль.
Он вздохнул.
– Количество «очень» в ваших извинениях несущественно, мисс Рук. Скажите лучше, что вы видите, когда смотрите на эти создания?
Он протянул мне коробку, из которой высунулась маленькая мохнатая любопытная мордочка.
– Я вижу… котят.
– А хотите знать, что вижу я?
Я кивнула. Джекаби не был простым сыщиком. Он брался за дела, которые не распутал бы ни один обычный детектив, – дела, выходящие за рамки обыденности и граничащие с фантастикой. Он как никто другой умело распутывал различные невероятные и паранормальные случаи, и не только благодаря большой библиотеке по оккультизму и обширным знаниям в области неизведанного, но в первую очередь потому, что сам был невероятным, паранормальным. Там, где мы с вами лишь скользим взглядом по поверхности, Джекаби проникал в самую глубинную суть. Он называл себя «ясновидцем» – и вовсе не в том смысле, в каком так называют себя гадатели на картах Таро или шарлатаны с хрустальными шарами. Джекаби видел скрытую истину в каждом явлении и в каждом человеке.
– И что же вы видите? – спросила я.
– Я вижу ничем не ограниченный хаотический потенциал, они буквально пропитаны им. Он не обволакивает их, как обычная аура, он трещит и пузырится. Пока что они очаровательны, милы и послушны, но в них заложена способность к страшным разрушениям. Дарвин впервые обнаружил маленьких хамелеоморфов на острове Маврикий. Вы не найдете упоминания об этом открытии ни в одном школьном учебнике, но это так. На том же острове он обнаружил птиц, обитавших там, пока их что-то не истребило. Голландские моряки называли их walghvogels, то есть «отвратительные птицы». Согласно некоторым старым отчетам, включая секретный доклад самого Дарвина, эти существа пожирали себе подобных. Возможно, вы знаете их под более распространенным названием «додо».
– Думаете, кошек ожидает участь додо, если я ненароком позволю сбежать одному из этих хамелеоморфов?
– Сейчас они выглядят как кошки, но, как вы сами понимаете, завтра могут выглядеть как угодно. Моя точка зрения проста: появление иноземного хищника, особенно с таким огромным скрытым потенциалом, может иметь разрушительные последствия для местной экосистемы.
Большой бородатый мужчина вынырнул из лавки кожевенных изделий, чем и положил конец нашей дискуссии.
– Ну, Джекаби, теперь ты должен одному парню внутри швабру и ведро. Не переживайте, я как следует его прополоскал.
