— Хорошо, я готова попробовать, — сказала Джиллиан, пытаясь подавить непривычное и неприятное чувство вины. — По рукам?
Он пожал ее руку с соответствующей ситуации серьезностью.
Покончив с этим, они пошли дальше и вскоре вышли на Брук-стрит. Левертон собрался проводить ее до бабушкиного дома, но Джиллиан его остановила.
— Я знаю, что толком не умею понимать физиономические сигналы, но даже мне было очевидно, что вы не очень обрадовались, увидев мистера Страттона. Что касается леди Летиции… — Девушка покачала головой.
Что-то в этой женщине и в том, как Левертон на нее отреагировал, сильно ее смущало.
— В вашем замечании скрывается вопрос, мисс Драйден?
Она услышала в его голосе предостерегающую нотку, но решила не обращать на нее внимания. Любопытство — один из главных человеческих пороков.
— Даже мне было очевидно, что леди Летиция… ну, она назвала это поддразниванием, но мне показалось, что это больше похоже на флирт. Почему она флиртовала с вами на глазах у мужа?
Герцог нахмурился.
— Мисс Драйден, я не любитель сплетен. Вам тоже не следует ими увлекаться.
Она небрежно отмахнулась.
— В Лондоне все сплетничают. Кроме того, я всего лишь пытаюсь понять, какое поведение допускается между мужчинами и женщинами и какая степень… гм… фамильярности. Потому что леди Летиция вела себя с вами весьма фамильярно. — Джиллиан вскинула бровь. — Или я ошибаюсь?
На его лице отразилось отвращение.
— Нет, не ошибаетесь.
Джиллиан немного подождала, но герцог молчал, крепко сжав губы.
— Ну? — поторопила она. — Насколько хорошо вы знакомы с леди Летицией?
Когда Левертон наконец ответил, Джиллиан показалось, что он разжимал челюсти силой:
— Она едва не стала моей женой.
Глава 8
— Не было никакой необходимости ехать со мной, чтобы забрать их, — сказал Чарлз сестре, помогая ей выйти из экипажа. — Честно говоря, я думаю, что ты будешь только мешать.
Леди Элизабет Черч — графиня Филби и его младшая сестра, с разницей в четыре года — ткнула Левертона веером.
— Чарлз, я никак не могу понять, почему люди считают тебя образцом вежливости.
— Любой, кто знает тебя, наверняка простит мне недостаток хорошего воспитания.
Она засмеялась.
— Боюсь, как ни печально, но это правда. Я ужасно любопытна и хочу познакомиться с мисс Драйден до бала. Ты же знаешь, что на приемах леди Баррингтон всегда толпа. У меня не будет ни малейшей надежды поговорить там с девушкой в стороне от чужих ушей.
— Поверь, ты очень быстро об этом пожалеешь. Поведение Джиллиан и святого приведет в бешенство. — Он повел сестру вверх по ступеням дома на Брук-стрит и несколько раз стукнул в дверь молотком.
— Джиллиан, вот как? Я и не знала, что вы с ней в таких близких отношениях.
— Элизабет, ты очень ошибаешься, если…
Дверь распахнулась, оборвав его.
Элизабет ласково пожала руку брата, проходя мимо дворецкого в холл.
— Я просто дразню тебя, дорогой братец. Думаю, это чудесно, что ты пытаешься им помочь.
Он уныло усмехнулся.
— Посмотрим, насколько чудесно, после сегодняшнего приема. Наши шансы на успех не выше пятидесяти из ста.
— Тебя следует похвалить уже за попытку, — произнесла леди Элизабет. — Мало кто стал бы так утруждаться.
Похвала сестры, как всегда, согрела ему душу. В их семье тепла катастрофически не хватало, в основном из-за нелюбви отца к отвратительно сентиментальным проявлениям родственной приязни. Чарлза и его старшую сестру Евгению вышколили, научив держаться со сдержанным достоинством. Хотя их мать была не столь сурова, как отец, все же и она ожидала, что старшие дети будут вести себя благопристойно, как подобает настоящим Пенли.
Элизабет же всегда отличалась от старших. Она росла счастливым ребенком, открытым и обаятельным, заставляя сойти с пьедестала даже отца. Затем превратилась в красивую девушку, потом — в прелестную женщину.
Элизабет всегда была душой их семьи — строила мосты и рушила стены. Это была изнуряющая работа, учитывая тупое упрямство старших, но она не жалела усилий. Однако даже Элизабет не удалось перебросить мостик через ту последнюю, фатальную пропасть между Чарлзом и отцом.
— А твой муж присоединится к нам на балу? — поинтересовался Чарлз, пока они шли вслед за дворецким в гостиную.
— Ты же знаешь, как он ненавидит толпы. Он с радостью остался дома с детьми. — Она грустно вздохнула. — Предпочитает общество малышей компании разумных взрослых. Просто не знаю, что с ним делать.
Элизабет обожала своего мужа, добродушного человека, предпочитающего спокойную жизнь в деревне водовороту светских развлечений. Но он любил жену, поэтому послушно привозил ее в город на сезон. В Лондоне он исполнял свои обязанности в парламенте, оставляя светскую жизнь своей супруге.
— Сомневаюсь, что на балу у леди Баррингтон будет много разумных взрослых, — сказал Чарлз. — У этой женщины мозгов как у птички, если они вообще есть, и у большинства ее гостей тоже. Вряд ли я смогу вести там умные разговоры.
— Боже мой! Я не привыкла к таким откровенным речам от Безупречного Пенли. Неужели эта освежающая перемена твоей личности произошла благодаря влиянию мисс Драйден?
— Элизабет, не дерзи. Тебе это не идет.
Она восторженно засмеялась.
— Вот теперь узнаю брата, которого знаю и люблю.
Он не стал глотать наживку и не признался, что она попала в точку. Правда заключалась в том, что Джиллиан стала для него испытанием. Быстрая, обладающая хлестким умом, она тоже была упрямой. Каждый урок неизбежно скатывался к расхождению во мнениях. Она ставила под сомнение светские правила, принимавшиеся как должное десятилетиями, если не веками.
В своем стремлении к справедливости он время от времени признавал, что в ее словах есть некая правда. Однако Джиллиан была последним человеком, которому следовало подвергать испытаниям внешние границы светского этикета, и именно этот урок он пытался вдолбить ей последние десять дней.
Когда дворецкий негромко доложил об их появлении, тетя Люси, одетая в элегантное темно-зеленое платье с золотой вышивкой, поднялась и приветливо улыбнулась.
— Добрый вечер, Чарлз. А это, должно быть, твоя сестра леди Филби. До чего прелестная молодая женщина! Я просто в восторге от знакомства с вами.
Элизабет присела в изящном реверансе.
— Знакомство с вами — честь для меня, миледи.
Пожилая женщина взяла ее за руку.
— Совсем ни к чему все эти церемонии, милое дитя. Вы член семьи, и так великодушно пришли на помощь в трудную минуту. Не могу выразить, как я вам благодарна.
