Это заставило его почувствовать себя ребенком — ощущение, не доставившее никакого удовольствия.
Негромкий смех отвлек Чарлза от размышлений.
— Жутковато, правда? Стоило войти в эту комнату, и я почувствовала себя молодой. Мы отсутствовали так долго.
К нему подошла леди Марбери, элегантная дама, одетая скорее во французском, чем в английском, стиле. Ясные голубые глаза смотрели весело. Привлекательное, почти без морщин, лицо освещала приветливая улыбка. Лишь белоснежные волосы, чуть прикрытые изящным кружевным чепцом, давали понять: ей уже за семьдесят. Жизнь герцогини была непростой, но она сохранила и красоту, и спокойную грациозность.
Леди Марбери приветливо улыбалась.
— Чарлз, так приятно снова тебя видеть! Надеюсь, что моя внешность не лишила тебя дара речи. Неужели я настолько постарела, что ты меня не узнаешь?
— Прошу прощения, — отозвался он, поцеловав ее руку. — Я и вправду ошеломлен — вы так молодо выглядите. Вы не постарели ни на день после нашей последней встречи.
— Что за чепуха! — Она потянулась и легко поцеловала Чарлза в щеку. — А вот ты изменился: вырос таким красавцем. Впрочем, и мальчиком ты был симпатичным и обаятельным.
Чарлз удивился, услышав такой комплимент. Леди Марбери, какую он помнил, не была склонна к похвалам и лести. И уж точно никто и никогда не назвал бы его обаятельным — скорее неуклюжим и косноязычным. Конечно, за прошедшие годы он приобрел светский лоск, но леди Марбери об этом не знала, и потому ее слова показались ему подозрительными. Он знал, что она совершенно блестящая женщина, что именно она следила за политической карьерой мужа до отъезда на Сицилию. Не стоило забывать также, что леди Марбери умна, хитра и проницательна.
— Прошу, Чарлз, садись, — сказала она, показав на кресло с полинявшей, но все еще прекрасной вышивкой. Сама леди Марбери устроилась напротив, на кушетке с ножками в виде когтистых лап. — Надеюсь, ты простишь нам эту убогую обстановку. Мы еще не успели отделать все заново.
— Ничего убогого в ней нет, миледи. Выглядит совершенно очаровательно и очень… по-домашнему.
— Можно сказать и так, — отозвалась она сухо, сразу став гораздо больше похожа на себя прошлую. — И, пожалуйста, давай между собой обойдемся без формальностей. Они ни к чему. Если ты будешь называть меня «миледи», я буду вынуждена обращаться к тебе «ваша светлость». В конце концов, раньше ты называл меня «тетя Люси».
Чарлз сдержался и не стал выражать свое вежливое изумление. Мальчишкой он действительно иногда называл ее «тетя Люси», но в основном для того, чтобы позлить старших. Ни семейство Марбери, ни его собственные родители не поощряли подобную фамильярность.
— Как пожелаете, тетя Люси, — сказал он с улыбкой. — Итак, чем я могу быть вам полезен?
Она слегка вскинула брови.
— А почему ты решил, что мне требуется помощь? Может быть, я просто захотела увидеться со своим ближайшим родственником после стольких лет, проведенных вдали от дома.
— Разве мы настолько близкие родственники? Нужно будет свериться с семейной библией. — Чарлз сделал вид, что размышляет. — Полагаю, вы имеете в виду брак вашей дочери с моим дядей. Впрочем, насколько мне помнится, он оказался чрезвычайно коротким.
Она моргнула, потом взгляд ее потеплел, в глазах заплясали веселые искорки.
— Как гадко с твоей стороны подчеркивать это. Хочешь сказать, я пытаюсь тебя одурачить?
Он кривовато улыбнулся. Ни к чему позволять тете Люси думать, будто она может использовать его в каких-то своих целях. Когда-то он легко поддавался манипуляциям, но те дни давно прошли.
— Боже упаси. Однако мне показалось, что ваше послание просто взывало о настоятельной срочности. Простите, если я понял его неправильно.
Тепло из ее взгляда никуда не делось.
— Знаешь, ты мог бы и ошибиться: я действительно рада просто увидеться с тобой, но оказался прав — мне в самом деле нужна твоя помощь. Я лишь пытаюсь сообразить, как лучше к этому подступиться.
— Полагаю, сказать все напрямик. Со мной нет никакой необходимости ходить вокруг да около.
— Я и забыла, каким искренним и прямолинейным мальчиком ты был.
— Вы имеете в виду — неуклюжим?
— Нет. Так думал твой отец, но не я. Я никогда с ним не соглашалась.
Чарлз в знак признательности кивнул, не желая развивать эту тему. Он прекрасно знал мнение о нем своего покойного отца.
— Кроме того, — продолжала леди Марбери, — насколько я понимаю, теперь ты стал образцом учтивости и хорошего вкуса. «Несравненный Пенли» — кажется, так тебя называют?
Увы, так. Ему это не нравилось, но он сумел обернуть прозвище в свою пользу, как, впрочем, и многое другое в своей жизни.
— А еще «Безупречный Пенли» и «Непогрешимый Пенли». Выбирайте, что вам больше нравится.
Тетя Люси кивнула.
— Да, это я тоже слышала. Твоя репутация главного авторитета светского общества устрашает.
Кажется, они подбираются к делу.
— И поэтому вам потребовалась моя помощь?
— Позволь, я распоряжусь, чтобы принесли чай, а уж потом объясню.
Он жестом остановил ее.
— Может, на этот раз позволим себе пренебречь светскими формальностями, несмотря на мою устрашающую репутацию? Пожалуйста, тетушка, говорите начистоту.
Хоть он и научился ценить светские условности, иногда они казались ему утомительными и лишь отнимавшими время.
Она с сомнением посмотрела на него.
— Хорошо. Может, и правда лучше выпить чаю, когда к нам присоединится моя внучка.
Уж наверное она не имеет в виду…
— Это вы о мисс Джиллиан Драйден?
— Верно. — В голосе леди прозвучала нотка вызова.
— Вы привезли ее с собой в Англию? — Чарлз не сумел скрыть недоверчивое изумление.
Тетушка выпрямилась и внезапно стала выглядеть той властной аристократкой, какой он ее помнил.
— А что, имеется какая-то причина, по которой мы с дочерью не можем привезти Джиллиан домой?
«Помимо того факта, что она незаконнорожденная дочь герцога Камберленда, брата принца-регента».
Разумеется, Чарлз был не настолько груб, чтобы заявить об этом напрямик.
— Простите. Я просто думал, что Джиллиан вышла замуж и живет на Сицилии. Ей сейчас… двадцать два?
— Двадцать один. Думаю, ты и сам можешь догадаться, почему она не замужем.
— Простите. Я не хотел никого обидеть. — Он снова усмехнулся. — Очевидно, моя репутация все же незаслуженна.
Леди Марбери постучала пальцами по колену.
— А мне дали понять как раз обратное.
