— Конечно. Но про герцогиню — не понимаю.
— Это потому, что вы дочь герцога королевской крови. Конечно, «принцесса» прозвучало бы точнее, но, думаю, когда дело доходит до оскорбительных прозвищ, про точность забывают.
Джиллиан косо на него взглянула.
— Теперь я понимаю, почему в тот день в Гайд-парке вы отослали меня домой с Гриффином и Джастин. Должно быть, боялись моей реакции. Наверное, подумали, что я поколочу бедного мистера Страттона за то, что он принес такую неприятную новость.
Она приняла это спокойнее, чем он ожидал. Более того, намного лучше, чем он сам, когда впервые услышал это омерзительное прозвище. Он тогда сумел сдержать ярость только потому, что они со Страттоном стояли на дорожке в Гайд-парке, на виду у прогуливающейся публики.
Джиллиан покачала головой.
— Каким испытанием я для вас оказалась! Если так и дальше пойдет, скоро за мной, как грязный плащ, потянутся прозвища на каждую букву алфавита.
— Боже милостивый, надеюсь, что нет! Весь смысл нашего отъезда сюда в том, чтобы положить конец подобным сплетням.
— Да, конечно, — согласилась она, на этот раз довольно рассеянно.
Они подошли к перелазу — на этот раз более традиционной постройке из грубых ступенек, дававшей возможность перебраться через каменную ограду. Чарлз протянул Джиллиан руку. Погруженная в свои мысли, она ее даже не заметила, а просто оперлась ладонью на стену и легко перебралась на другую сторону. Левертон, вздохнув, перебрался следом.
Мгновение спустя Джиллиан внезапно остановилась.
— Погодите. Это бессмыслица какая-то.
Чертовщина и проклятье! Он боялся, что она сообразит.
— В чем бессмыслица? — спросил Чарлз, приготовившись выкручиваться, насколько будет возможно.
Джиллиан внимательно посмотрела на него.
— Почему меня называют женщиной легкого поведения? Разве у меня множество поклонников, женатых или холостых, с которыми я флиртую сутками напролет? Вы единственный мужчина, с которым я провожу время.
Чарлз показал на часовню, стоявшую чуть в стороне от дороги.
— Пройдемся?
Она скрестила руки на груди и спокойно посмотрела на него.
— Чего вы недоговариваете, ваша светлость?
— Вы же знаете, что совсем ни к чему обращаться ко мне так официально. «Левертон» вполне подойдет.
— Если вы надеетесь этим отвлечь меня, то очень ошибаетесь. Лучше скажите сейчас, ведь раньше или позже я все равно выясню.
Из Джиллиан получился бы отличный шпион для Веллингтона. И все-таки Чарлзу хотелось как-то обойти щекотливую тему.
— Да все в порядке, — бодрым голосом заявила девушка. — Я не разозлюсь, обещаю.
Он взял ее за руку и повел дальше по дорожке.
— Хорошо, но давайте не будем останавливаться, ладно? Почему-то так мне проще говорить.
— А, вы смущаетесь. Значит, это что-то неприятное. Что ж, не надо щадить мои чувства. Я выдержу.
Джиллиан в жизни пришлось выдержать слишком многое. Это приводило его в бешенство и придавало еще больше решимости в желании оберегать ее.
— Люди делают предположения насчет вашего характера, — сказал Левертон. — Подозреваю, больше исходя из истории вашей матери, чем из того, что сделали вы. Но ваше необычное поведение все усложняет. Те, кто хочет видеть худшее, видят в нем подтверждение своим догадкам.
— Пока ничего не понятно, — сухо сказала Джиллиан.
Он все еще пытался придумать, как смягчить удар, но тут ее взгляд вспыхнул пониманием.
— Ясно. Люди думают, что у меня с кем-то интрижка. Как это вульгарно и предсказуемо. — Она с отвращением покачала головой. — И как нечестно по отношению к маме. Совсем юной она случайно оступилась, и теперь ей не дают забыть об этом, несмотря на долгие годы верности моему отчиму.
— Вы являетесь живым напоминанием, хотя вряд ли можно сказать, что вы плод досадной оплошности.
Джиллиан широко улыбнулась ему.
— Как вы добры. А можно спросить, кто мой предполагаемый любовник?
Нет никакого смысла оттягивать объяснение.
— Я.
Она резко остановилась, нога ее скользнула, выбив небольшое облачко пыли.
— Это… это же нелепо! Как людям в голову пришло такое безумное предположение?
— Это не льстит никому из нас, соглашусь с вами.
Чарлз подавил порыв начать с ней спорить. Помимо того факта, что он никогда не сделал бы своей любовницей непорочную молодую женщину, имелась тысяча причин, почему они с Джиллиан не подходят друг другу. Начать с того, что они скорее всего поубивали бы друг друга в первый же месяц. Хотя нельзя не признать, что месяц с ней в постели стоил бы такого исхода.
Джиллиан энергично замотала головой, щеки ее заалели.
— Это самое нелепое предположение, какое я когда-либо слышала. Никто никогда не поверит, что кто-нибудь вроде вас захочет… ну, вы понимаете… — Она покрутила рукой. — С кем-нибудь вроде меня.
Он повел ее дальше.
— Как я уже говорил, в основе всего лежит прошлая история вашей матери. Плюс тот факт, что мы с вами очень много времени проводим вместе. Если кому-то захотелось сделать оскорбительное предположение, то я самая удобная для этого мишень.
— Да все это совершенно нелепо, — пыхтела Джиллиан.
Он еще никогда не видел ее такой расстроенной.
— Простите, моя дорогая. Я бы предпочел избавить вас от этого знания.
Она нетерпеливо отмахнулась.
— Я бы убила того, кто пустил эту сплетню. Убила бы ради моей матери и ради вас. До чего гадко думать, что вы на такое способны! Они определенно ничего о вас не знают.
Чарлз тоже пришел в бешенство, когда услышал это. Друзья никогда не поверят, что он способен на такое подлое поведение, но его удивило, как много людей из общества поверили. Он предположил, что неожиданность такого их отношения говорит в том числе о его самонадеянности, а не о качествах этих людей.
— Я разделяю ваши чувства, — сказал он. — Кроме намерения убивать, конечно. Надеюсь, у вас не появится желание устроить резню, чтобы защитить наши с контессой репутации?
— Думаю, мне пришлось бы убить половину английских аристократов, чтобы хоть что-то изменилось. Но я очень хочу узнать, кто первым пустил эту сплетню. Мистер Страттон?
— Как ни удивительно, не он. Он искренне сожалеет о случившемся и мучается угрызениями совести, что стал непреднамеренным участником этой истории.
— Тогда — кто?
— Разве это имеет значение?
— Имеет! — огрызнулась Джиллиан. — А тот факт, что вы ни за что не хотите мне сказать, приводит к единственно возможному заключению…
