— Со мной Тедди ничто не угрожало.
Левертон хлопнул ладонью по лбу и нечаянно сбил с себя шляпу.
— Боже правый, да вы совершенно ненормальная! Кто-нибудь должен был запереть вас в сумасшедшем доме лет сто назад.
Она машинально наклонилась и подняла шляпу, но вместо того чтобы отдать герцогу, швырнула ему в грудь.
— А вы просто трус, и больше ничего, уж простите мне мою дерзость, ваша светлость. Просто. Трус, — повторила она выразительно.
Конечно, это не так, но в тот момент она ничего более обидного придумать не смогла.
Он изумленно уставился на нее.
— Потому что не позволил сумасбродной девчонке и несмышленому мальчишке помчаться вслед за шайкой отъявленных разбойников? У вас очень странные представления о том, что такое подобающее поведение. Хотя мне не следует удивляться, ведь вам разрешалось бегать без надзора по сицилийским пустошам. Ваша семья за многое должна ответить, как ни жаль мне это говорить.
Джиллиан подалась вперед и ткнула его пальцем в грудь.
— Не трогайте мою семью. Они сделали все, что могли.
— Ничто не оправдывает их неудачи. Они не сумели научить вас, как должна вести себя женщина вашего положения.
— Моего положения? Да я байстрючка, незаконный отпрыск человека с самой дурной репутацией, не желающего иметь со мной ничего общего! Что, вероятно, следует считать благословением, — с глубоким сарказмом договорила она.
— Это тут совершенно ни при чем, — глухим голосом ответил Левертон.
— Только это и при чем, глупый вы человек. А теперь, если вы не против, я бы хотела вернуться в особняк. Мы ничего не добьемся, продолжая этот нелепый разговор.
Она опять попыталась обойти его, но он схватил ее за руку и подтянул к себе.
— Предупреждаю вас, ваша светлость… — начала Джиллиан.
— Тсс. Мы не одни.
В следующее мгновение он снова опрокинул ее на песок и упал сверху, чуть не раздавив. Джиллиан не сразу перевела дух — между ними совсем не осталось воздуха. Похоже, ей придется близко познакомиться со всеми частями впечатляющей фигуры герцога.
— Кто это?
В душе снова встрепенулась надежда. Может быть, кто-то из контрабандистов вернулся? Теперь, когда Тедди уже ничто не угрожает, может, Левертон согласится помочь ей выследить шайку? Пусть они не во всем согласны друг с другом, но он наверняка в ярости из-за того, что контрабандисты позволяют себе вторгаться на его земли.
— Погодите, — выдохнул он.
Осторожно приподнял голову и посмотрел на берег: галопом скачет лошадь, стук копыт по утрамбованному песку слышен все громче, но вот затихает, затихает… Левертон все еще не шевелился, внимательно глядя в сторону таинственного всадника.
— Пожалуйста, не могли бы вы слезть с меня, — попросила наконец Джиллиан.
Он опустил глаза и нахмурился, словно удивился, увидев ее под собой. Джиллиан вскинула брови.
— Прошу прощения, — пробормотал Левертон, как будто они танцевали на балу и он наступил ей на ногу. Потом скатился с нее, но руку не убрал.
Джиллиан попыталась оттолкнуть его руку, но казалось, что к земле ее придавливает ветка дерева. Она раздраженно выдохнула и опустила голову на песок.
— Кто бы это ни был, он уже далеко, — сказала Джиллиан. — Почему мы все еще лежим тут?
— Я хотел быть полностью уверенным в нашей безопасности, — ответил Левертон. — Думаю, уже можно подняться.
— Очень надеюсь. У меня такое ощущение, что я полночи провела, валяясь на этом проклятом песке.
«И ничего от этого не получила, кроме полных песка бриджей и взбешенного герцога».
Левертон приподнялся, а затем плавно встал и протянул руку, чтобы помочь подняться Джиллиан.
— И кто в этом виноват?
Девушка поправила одежду и начала отряхиваться.
— Не я. Если бы вы сюда не явились, я бы проследила за контрабандистами до самого их логова. А вы должны признать, что это бы нам очень помогло.
— Их логова? Боже правый, вы прочитали слишком много бульварных романов. Хотя погодите, я забыл! — воскликнул герцог, подняв руку. — Вы считаете, что живете в одном из них. Воображаете себя героиней, пытающейся исправить все зло мира!
— Нет, я представляю себя героем. — Джиллиан потрясла ногой, надеясь вытряхнуть из сапога хоть немного песка. — Героини вечно стонут и падают в обморок, ожидая, когда мужчины их спасут. У меня на такую ерунду нет времени.
— Это совершенно очевидно любому, кто знает вас. Что ж, я думаю, мы с вами уже достаточно порезвились для одной ночи. Вы готовы ехать, мисс Драйден, или будем ждать рассвета?
— Сарказм ваш совершенно ни к чему, Левертон, — огрызнулась она, наклоняясь за своей шапкой. Та упала с головы, когда он держал ее. — И вы до сих пор не сказали, узнали ли всадника. Это не контрабандист, верно?
— Нет, это был конный патрульный. И появился он слишком поздно, нам от него не было уже никакого проку.
— Так почему вы его не остановили? — возмутилась Джиллиан.
— Как я уже сказал, не было смысла, — с преувеличенным терпением повторил Левертон. — Контрабандисты давно скрылись.
— Но он был верхом! И запросто мог их догнать. О чем вы думали, позволив ему просто так уехать?
Контесса пришла бы в ужас, услышав, как Джиллиан разговаривает с герцогом, но сдерживаться девушка не могла. Левертон упустил еще одну возможность. Да что с ним такое, с этим чертовым герцогом?
— Я думал, что ни к чему навлекать на вас очередную волну оскорбительных сплетен, — ответил он, снова начиная раздражаться. — Я пытаюсь уберечь вашу репутацию, мисс Драйден. И вряд ли сумел бы достичь этой цели, объясняя патрульному офицеру, что вы делаете тут глухой ночью.
— Да плевать мне на репутацию! — закричала Джиллиан. — Это был наш последний шанс отыскать мои драгоценности, а вы все испортили!
— Ясно как белый день, что вам на свою репутацию наплевать. Вы используете любую возможность, чтобы совершать вопиющие поступки, ведете себя, как…
Он осекся и не произнес оскорбления, готового сорваться с его уст, и только вдохнул поглубже, пытаясь успокоиться.
Она нетерпеливо махнула рукой, стараясь не обращать внимания на то, как мучительно сдавило грудь. Его голос буквально сочился презрением.
— Распутная девка? Потаскушка? Что вы хотели сказать? Валяйте, говорите, если вам от этого будет легче. Меня это ни капли не заденет.
Вранье.
Джиллиан всю свою жизнь училась игнорировать едкие уколы и бесконечные оскорбления, но боль, которую они ей причиняли, не шла ни в какое сравнение с тем, что она чувствовала сейчас. Значит, он тоже так думает? Казалось, что это полностью опустошило ее, оставив внутри мрачную пустоту, которую уже никогда ничем не заполнить.
