— Когда дело касается преступников, я должен положиться на твой опыт. Однако вспомни, я ясно дал понять предводителю той первой банды, что не потерплю их на своих землях.
— А он, конечно, так затрясся от страха, что чуть из сапог не выскочил, — саркастически заметила Джиллиан.
Ее слова привели к едва заметной смене выражения его лица. Джиллиан увидела то, что вселяло в его собеседников страх.
— Поверь мне, моя дорогая, — холодно произнес Левертон. — Наш бесчестный друг прекрасно понял, что я хотел ему сказать.
Джиллиан некоторое время обдумывала это его заявление.
— Ну хорошо. Но по твоим собственным словам, в последние несколько лет ты проводил в Фенфилд-Мэноре мало времени. Как ты можешь быть уверен, что все банды понимают, насколько ты серьезен в намерении прекратить беспошлинную торговлю на своих землях?
— Не могу. Но Сканторп заверяет, что деятельность контрабандистов на моих землях по большей части ничтожна.
Джиллиан невольно вспомнила про отца Тедди, убитого контрабандистами. Это совсем не казалось ей ничтожным.
— И ты веришь Сканторпу?
— Этот человек служит у меня последние пять лет. Земли в превосходном состоянии, бухгалтерские книги тоже. Я проверял их сам, и мой лондонский управляющий делами. — Джиллиан хотела было возразить, но он мягко перебил ее: — Ты должна доверять мне, милая. Я знаю, что делаю.
Джиллиан моргнула, удивленная его теплым тоном, и ей потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы овладеть собой.
— И все же что-то тут не сходится. Слишком много совпадений.
— Несмотря на уверения Сканторпа, я согласен: осторожность не помешает, — поэтому велел лондонскому управляющему делами нанять сыщика с Боу-стрит, чтобы он разобрался в этом деле.
Джиллиан резко выпрямилась.
— Правда?
— Правда. Если на свете и есть человек, который сумеет добыть нужную информацию об украденных драгоценностях, так это сыщик. Собственно, он уже в Линкольне. Поскольку основная часть контрабандных товаров с этой части побережья сначала отправляется туда, мне показалось, что это самое подходящее место для начала поисков. Ожидаю отчета от него в ближайшие несколько дней.
Джиллиан наморщила нос.
— Боже мой. Почему же ты мне не сказал?
— Не хотел обнадеживать тебя раньше времени: вдруг ничего не получится?
— Поверь, я никогда не считала надежду достаточно надежным товаром. — Тем не менее ее тронуло, что он приложил столько усилий. — Ты нанял сыщика после того, как мы прогулялись в часовню? — мягко спросила она.
— Да. У тебя талант заставить человека почувствовать себя виноватым. Тебе следует применять его почаще.
Джиллиан насмешливо фыркнула.
— Я не стану прибегать к такой мелочной тактике. Уж скорее все сделаю сама, чем начну изображать из себя хандрящую барышню.
— И этим в тебе я восхищаюсь. Но вынужден настаивать, чтобы ты позволила мне самому разбираться со сложными ситуациями. — Он протянул руку и взял ее за подбородок. — И заботиться о тебе так, как ты того заслуживаешь.
Джиллиан посмотрела на Левертона и утонула во взгляде его темно-синих глаз. Инстинктивно прижалась к его руке, но тут же отпрянула, испугавшись собственной слабости.
— Да, хорошо, — пробормотала она, пытаясь подавить дрожь в голосе. — Насчет этого, ваша светлость…
— Чарлз. Зови меня «Чарлз».
От его низкого, искушающего голоса она затрепетала, но тут же мысленно обругала себя. Нельзя допустить, чтобы ее мозги превратились в сентиментальную кашу.
— Ночью тебе не составляло труда называть меня Чарлзом, — пробормотал он. — Помнишь?
Джиллиан вспыхнула, живо припомнив себя в его объятиях. Поразительно, что он говорит об этом среди бела дня, да еще где — в библиотеке! Джиллиан не была жеманной скромницей, но у нее имелись свои нравственные границы. Хотя ее поведение ночью доказывало, что эти границы легко нарушить. Так что не стоит винить Левертона за такой дерзкий флирт.
— Вряд ли мне подобает обращаться к своему наставнику так неформально, — сказала она, цепляясь за этикет.
Чарлз громко рассмеялся:
— Да уж, приличия — твое второе имя.
— Но суть же не в этом, — высокомерно заявила Джиллиан.
— Хорошо. Согласен. На людях называй меня «Левертон». Но когда мы наедине, я хочу, чтобы ты звала меня по имени. — И он наклонился к ней, словно собрался поцеловать.
Джиллиан увернулась, выскочила из кресла и отбежала на несколько шагов, почувствовав себя более уверенно, когда между ними появилось пусть и небольшое расстояние. Судя по прищуренным глазам Левертона, это вызвало его неудовольствие. Он прислонился к углу письменного стола и внезапно сделался похожим на большого холеного кота, терпеливо ждущего нужного момента, чтобы прыгнуть на несчастную маленькую мышку.
Джиллиан, никогда раньше не оказывавшаяся в положении добычи, почувствовала себя очень неуютно. И по какой-то совершенно дурацкой причине вдруг подумала, во что одета и как причесана. Это она-то, которая никогда раньше не задумывалась о таких вещах! А сейчас девушка с трудом удерживалась, чтобы не пригладить выбившиеся из прически локоны. Еще чуть-чуть — и она, как глупая влюбленная девчонка, начнет щипать себе щеки, чтобы разрумянились.
— Сэр, нам просто необходимо поговорить о вашем разговоре с моей матерью и леди Элизабет. — Джиллиан старалась, чтобы голос ее звучал твердо. — Похоже, у них возникло неверное представление о… некоем соглашении между нами.
Да что такого в этом мужчине? Почему в его присутствии ее язык завязывается в узел?
— Правда? Это в каком же смысле? — вежливо уточнил Чарлз.
Джиллиан сердито нахмурилась.
— Ты нарочно меня злишь, да?
— И помыслить о таком не могу. Иначе ты, пожалуй, попытаешься убить меня во сне. — Он помолчал. — Но тогда ты окажешься в моей постели, что можно считать некоторой компенсацией за все мои беды.
Джиллиан собралась было ответить ему что-нибудь оскорбительное, но он улыбнулся и вскинул руку.
— Ну хорошо, я больше не дразнюсь. Выкладывай, из-за чего ты так разволновалась.
— Неужели об этом нужно спрашивать? — всплеснула она руками. — Ты не имел никакого права принимать решение без моего согласия!
— Какое решение?
— Что я согласна выйти за тебя замуж, — процедила она сквозь стиснутые зубы.
Неужели он и вправду так плохо соображает? Если они когда-нибудь все же поженятся и нарожают детишек, остается надеяться, что они унаследуют ее мозги, а не его.
— Милая, я всего лишь намекнул дамам, что намерен ухаживать за тобой. Учитывая все обстоятельства, это более чем уместно.
