Но София вскоре вернулась, и он почувствовал, как она накрыла его одеялом, а затем снова легла рядом с ним, забравшись под одеяло. Губы девушки легонько коснулись его щеки, и ее голова опять оказалась у него на плече. Сделав вид, что ворочается во сне, Адам обвил руками ее талию.
Когда же дыхание Софии стало ровным и глубоким, герцог снова открыл глаза. Как так вышло, что за всю его жизнь у него не было ни одного такого момента? Почему он никогда не встречал женщину, хотя бы отдаленно напоминавшую Софию? Она сказала, что он устроил Рождество для нее. Ох, если бы он только мог, с удовольствием бы устраивал Рождество для нее хоть каждый день. И он мог бы дать ей гораздо больше, если бы она позволила…
Адам снова уснул. Проснулся же из-за того, что кто-то облизывал его лицо и фыркал.
— Проклятье… — пробормотал герцог, открывая глаза и отталкивая Брута. Он осмотрелся. София куда-то исчезла. Но уже секунду спустя, услышав ее тихий смех, Адам с улыбкой приподнялся и проговорил:
— А ведь это действительно доброе утро…
София сидела на диване недалеко от него, и теперь на ней уже была рубашка, скрывавшая ее прекрасные формы.
— Они скреблись в дверь, — объяснила девушка. — И если бы я не впустила их, то кто-нибудь мог бы прийти.
— Не пришли бы, если дорожат местом, — отозвался герцог. — Брось мне брюки.
Минуту спустя, натянув брюки, он поднялся на ноги и спросил:
— Ты ведь предпочитаешь по утрам чай?
— Да, но…
Не успела она договорить, как герцог открыл дверь и крикнул:
— Юджелл, чаю! — Он тотчас же закрыл дверь и повернулся к девушке.
— Но я почти голая! — София вскочила на ноги.
— Не беспокойся, он не войдет. — Приблизившись к девушке, Адам привлек ее к себе и поцеловал.
Она поцеловала его в ответ и тут же спросила:
— Так Юджелл знает, что чай нужно оставить снаружи? Ты, должно быть, часто об этом просишь?
Герцог усадил Софию обратно на диван и медленно проговорил:
— Как ты, наверное, уже заметила, я иногда бываю в дурном настроении. Так вот, когда дверь защелкивается, дворецкий оставляет чай снаружи — так давно заведено.
— Надеюсь, ты не подумал, что я ревную, — пробурчала София. — Потому что я вовсе не ревную. Просто я, наверное, не очень остроумная, пока не позавтракаю.
— Заставить собаку лизать мне лицо — это действительно не очень-то остроумно.
София рассмеялась и воскликнула:
— Ничего подобного! Брут действовал самостоятельно.
Ревность… Вообще-то он терпеть не мог это слово. Именно из-за ревности он чаще всего расставался с любовницами. Но сейчас ему почему-то хотелось, чтобы София ревновала. Одной лишь дружбы, по-видимому, было недостаточно. Ох, как же неприятно, что она скоро выйдет замуж за викария… Ведь тогда она наверняка будет несчастна.
— Это все из-за твоего дурного настроения, — неожиданно сказала София. Чуть помедлив, пояснила: — Именно из-за него ты собираешь полный дом гостей на Рождество, ведь так?
И она опять его удивила. У него были друзья, которых он знал много лет, но они понимали герцога Гривза гораздо хуже, чем София — девушка, с которой он познакомился совсем недавно. Девушка, которой не хотелось лгать.
— Да, ты права, — тихо проговорил герцог. — Я не люблю этот дом, но он становится более терпимым, когда в нем много людей. К тому же при гостях у меня остается меньше времени на неприятные мысли…
— Но если тебе не нравится Гривз-Парк, то зачем же ты приезжаешь сюда?
— Потому что это фамильное поместье. — Герцог пожал плечами. — Если я буду избегать его, люди это заметят. А я не афиширую свои слабости, — добавил Адам со вздохом.
Несколько секунд София молча смотрела на него. Потом, собравшись с духом, проговорила:
— Я знаю, что ты не нуждаешься в моих советах, но, возможно, присутствие здесь леди Уоллес осложняет тебе жизнь. Особенно в этом году.
Герцог невольно поморщился. Он редко прислушивался к чьим-либо советам и уж, конечно, не собирался принимать их от девушки-крупье. Но, с другой стороны, он уже знал, что она вовсе не глупа…
Снова пожав плечами, Адам проговорил:
— Многие из моих гостей привыкли строго соблюдать традиции. И, согласно традициям, в доме обязательно должна быть хозяйка. Поскольку же я не женат, обязанности хозяйки выполняет моя сестра. И именно сейчас это особенно важно…
Собаки вдруг подняли лай — кто-то дергал за ручку двери.
— Тише, друзья, — сказала София, протягивая руки к мастифам.
Цезарь и Брут сразу умолкли и завиляли хвостами. Адам уже не в первый раз замечал, что эта хрупкая девушка с удивительной легкостью управлялась с двумя огромными псами. Мысленно улыбнувшись, он поднялся на ноги и направился к двери за чаем. Распахнув дверь, он взял поднос — и тут ему в голову пришла совершенно неожиданная мысль… Ведь он мог бы сейчас послать за братьями Джонс и сказать, что придуманная ими конструкция для ремонта моста кажется ему не слишком надежной. Тогда им пришлось бы придумывать новый проект, а он, Адам, мог бы провести Рождество наедине с Софией. Это было бы самое прекрасное Рождество в его жизни. Но герцог прекрасно знал, что платой за этот праздник стала бы потеря всего, что он имел.
Глава 8
Чтобы попасть в музыкальную комнату, следовало пройти по портретной галерее. И, как София ни старалась отвести взгляд, она не смогла не взглянуть на портрет старого герцога.
— Это просто картина, — тихо пробормотала девушка и пошла дальше.
И все же она не могла не думать о том, что этот человек мучил свою семью не только при жизни, но даже и после смерти умудрялся отравлять жизнь своего сына. Принуждая Адама жениться без любви, старый герцог, очевидно, хотел, чтобы его сын, как и он сам, совершенно не уважал свою жену.
Сделав глубокий вдох, София вернулась к портрету. Безжалостные серые глаза смотрели на нее не мигая.
Артур Басвич, девятый герцог Гривз, Майкл, любивший рыжеволосых… Очевидно, и она, София, была в его вкусе. При мысли об этом девушка вздрогнула. Если бы этот человек пригласил ее на рождественскую вечеринку, она бы отказалась. И неужели кто-то мог добровольно проводить время в обществе этого человека?
К счастью, его сын был совершенно другим. Да, Адам иногда бывал высокомерным и слишком самоуверенным, но он всегда к ней прислушивался и заботился о ней. К тому же — и это самое главное — он изо всех сил старался не походить на своего отца, хотя сам этого не признавал. Кроме того… Интересно, многие ли герцоги могли бы пригласить в свой дом незаконнорожденную женщину из клуба, носившую брюки и платья не по размеру?
— Вы мне не нравитесь, милорд, — сообщила девушка портрету и, повернувшись к нему спиной, продолжила свой путь.
