Если бы день выдался ясный, Берроуз, возможно, разглядел бы что-нибудь сквозь окна магазина, но удача сегодня была не на его стороне. Но теперь-то он точно знал: мерзавец дворецкий вовсе не случайно заляпал его соусом. И ведь этим не ограничилось! Нынешним утром какой-то лакей налил ему в чай прокисшее молоко. У Берроуза до сих пор бурчало в желудке.
Тут дверь магазина открылась, и Берроуз насторожился. Рыжеволосая девка из «Тантала» вышла первая, за ней — герцог. И он уже не спешил… Адам подвел девушку к ее лошади и помог забраться в седло, затем она наклонилась и поцеловала его. А он, обхватив ее лицо ладонями, ответил на поцелуй.
«Что ж… — Обри криво усмехнулся. — В таком случае неудивительно, что эта девица отказала мне», — подумал Обри. Ведь Басвич — далеко не дурак… Решил не пресекать кое-какие слухи, чтобы потом, если истина все же откроется, не выглядеть лицемером.
Обри знал о склонности покойного герцога к рыжеволосым и понимал, почему Гривз не хотел афишировать личность своей последней любовницы. Яблоко от яблони… Но ведь герцог должен выбрать себе жену, не так ли? Интересно, какое отношение к этому имела София Уайт? Да-да, очень интересно…
Когда эта парочка и сопровождавший их конюх выехали из городка, Обри пришпорил своего жеребца. Он прекрасно понимал, что ему следовало вернуться в поместье раньше хозяина. А уж потом он решит, как с наибольшей выгодой использовать то, что он узнал.
Глава 14
Прогуливаясь по оранжерее, герцог заметил сестру в окружении десятка гостей. Все пили чай и выглядели вполне невинно, но Адаму почему-то подумалось: «С этой компанией что-то не так…» И, как ни странно, он сразу же вспомнил про Софию и решил удостовериться в том, что ее праздник ничем не омрачен.
Приблизившись к сестре и гостям, герцог с улыбкой, проговорил:
— Юстас, мы не могли бы отойти на несколько слов?
Маркиза пристально взглянула на брата и после некоторого колебания поднялась со стула.
— Да, конечно, — кивнула она. — К огню, может быть? Я немного замерзла.
Эта просьба не удивила Адама. Конечно, Юстас хотела остаться там, где у нее были союзники.
— К огню, так к огню, — согласился Адам. — Не возражаю.
Стоявший у каминной полки Филипп Дженнеринг походил на суровую горгулью, но герцог, едва взглянув на него, тихо произнес:
— Дайте нам минутку.
— Да-да, конечно, Гривз, — тотчас же закивал Дженнеринг.
— Юстас, почему не приехали твои муж и сын? — спросил Адам. — Ведь на кону такой лакомый кусок… Я думал, ты захочешь, чтобы твой сын присутствовал.
Вопрос застал маркизу врасплох, и она, смутившись, пробормотала:
— Я не хочу, чтобы мой сын наблюдал спектакль, который ты устроил из Рождества. Женщины бегают за тобой по пятам — да еще и эта незаконнорожденная… Она все вечера проводит в компании мужчин, играющих в карты… и делающих бог знает что еще.
— Но ведь тебя не только это беспокоит, не так ли?
Маркиза промолчала, и Адам добавил:
— Скажи, а что бы ты сделала, если бы родилась от герцога и служанки? Только не говори, что покончила бы с собой. Я точно знаю, что ты этого бы не сделала.
— Я бы ушла в монастырь… или туда, где могла бы вести спокойную тихую жизнь, делая добрые дела. Уж поверь, я бы не стала искать работу в самом скандальном лондонском заведении.
«А ведь почти такую же судьбу и выбрал Хеннеси для своей дочери, — подумал Адам. — Что же касается Юстас… Не исключено, что она подготовила этот ответ заранее».
Пристально взглянув на сестру, герцог проговорил:
— А теперь я посоветовал бы тебе сделать следующее… Сообщи своим злобным гарпиям, что если они позволят себе хотя бы одно пренебрежительное замечание о любом из моих гостей, то я сделаю все возможное, чтобы доставить им максимум неприятностей. И ты прекрасно знаешь, что я не шучу. Ты меня поняла?
Сестра побледнела и тихо ответила:
— Да, поняла.
— Вот и хорошо, — кивнул Адам. — Твои гиены должны стать дружелюбными и вежливыми со всеми — абсолютно со всеми, без исключения. Запомни, один косой взгляд или шепоток, и я…
— Да-да, уничтожишь их, — перебила сестра. — Я это уже поняла.
— И еще кое-что… — продолжал герцог.
— Что-то еще? Но я ведь уже сказала, что все поняла.
Адам приблизился к сестре почти вплотную и, понизив голос, проговорил:
— Так вот, кое-что еще… Если ты не будешь любезна абсолютно со всеми под этой крышей, то я тебя накажу — возьму в жены самую неподходящую девицу из всех здесь присутствующих.
Юстас ахнула и еще больше побледнела.
— Ты не посмеешь… — пробормотала она.
— Ошибаешься, сестрица. Возможно, ты еще этого не поняла, но я сыт тобою и твоими друзьями по горло! И запомни: свой титул и все, что с ним связано, я тебе не отдам. А теперь иди. Я все сказал.
Сестра резко развернулась, но, не сделав и трех шагов, остановилась и обернулась.
— Один вопрос, — сказала она.
— Только тщательно обдумай то, что хочешь спросить, — предупредил герцог.
Вскинув подбородок, Юстас подошла к брату.
— Я вынуждена принимать эту… женщину здесь. Но как ее примут в Лондоне? И что о ней будут говорить, когда начнется сезон? Неужели ты собираешься появляться с ней в театре и на званых вечерах? Кроме того…
— Все, довольно, — перебил Адам.
— Нет, я договорю. Скажи, что я должна отвечать, когда слышу сплетни? Вот леди Джерси, например, с усмешкой говорит: «Весь в отца!» И все смеются… Ты можешь заставить людей не насмехаться над ней в твоем доме, но ты разрушаешь то, что осталось от твоей репутации. Эта женщина носит брюки и ведет себя вызывающе. Она сама выставляет себя на посмешище! Надеюсь, ее постель…
— Замолчи… — в ярости процедил Адам. — Я знаю, ты любишь, когда последнее слово остается за тобой, но сейчас — не тот случай.
С этими словами герцог развернулся и вышел из оранжереи. Ему очень хотелось запереться в кабинете с бутылкой-другой горячительного напитка. Но сейчас в доме было полно гостей, и он не мог себе это позволить. Что же касается Софии…
Наверное, не имело значения, что Юстас думала об этой девушке. Ведь если бы он даже предложил девушке поехать с ним в Лондон, она бы наверняка отказалась. Увы, София никогда не согласится появляться с ним вместе на людях.
Из бильярдной доносились голоса, и Адам замедлил шаг, потом остановился. Зайти или нет? Шагнув к двери, он осторожно приоткрыл ее и заглянул в комнату.
София, наклонившись над бильярдным столом, объясняла что-то Фрэнсису Хеннингу. Напротив них стоял Китинг, опиравшийся на кий, а его жена сидела неподалеку и болтала с Иви Флэнаган. Джеймс Флэнаган, также стоявший рядом с Хеннингом, давал ему какие-то советы. К удивлению Адама, леди Кэролайн тоже была здесь; она сидела у окна с книгой на коленях и, посмеиваясь, поглядывала на Фрэнсиса.
