Дверь Софии оказалась закрытой, и на этот раз он постучал. В ответ — тишина.
— София! — позвал герцог и тут же отворил дверь.
Серое платье, в котором она была сегодня утром, валялось на полу. Адам перевел взгляд на кровать. На ней лежала «шляпа-утопленница», а также… Да-да, это была та самая коробочка, в которой находился его подарок.
Приблизившись к кровати, герцог взял коробочку и онемевшими пальцами открыл ее. Цепочка лежала внутри. Отложив оставленный ею подарок в сторону, он взглянул на листок бумаги, лежавший тут же на кровати.
В глубине души он уже знал: если бы в этом послании было что-то приятное, то София находилась бы тут же, в своей комнате.
Собравшись с духом, Адам сломал печать и развернул записку.
«Мой ответ — нет. У меня есть долг, и я ценю свои дружеские отношения, даже если ты этого не делаешь.
София».
Адам замер на несколько мгновений, в недоумении глядя на листок, который держал в руке. «Но как же так? — спрашивал он себя. — Я предложил ей все, а она меня отвергла. И где-то спряталась…»
Но если София где-то спряталась… То где именно? Обычно она предпочитала проводить время в оранжерее или в библиотеке, но сейчас, чтобы избежать встречи с ним, могла ускользнуть в комнату Блэквудов. Что ж, тогда ему все-таки придется столкнуться с Китингом. Никто не имел права держать его вдали от Софии. Он должен был переубедить ее! Он просто не мог себе представить, как будет жить без нее!
Положив записку и цепочку в карман, герцог вышел из комнаты. Гости в это время обедали, и Адам, заглянув в столовую, убедился, что Софии там не было. Впрочем, Китинга и Камиллы также не было, и это означало, что София, вероятно, и впрямь находилась у них. Но сначала Адам проверил оранжерею, затем заглянул в библиотеку. Софии нигде не было, и, следовательно…
Все больше нервничая и бормоча проклятья, герцог продолжал обыскивать свой огромный дом. Наконец приблизился к комнате Блэквудов. Дверь была приоткрыта, и Адам заглянул внутрь. Китинг в этот момент закрывал чемодан, а Камилла укладывала свои платья в другой чемодан.
— Что вы делаете? — спросил Гривз, переступая порог.
— Собираемся, — ответил Китинг.
— Китинг, только без драк, — пробормотала его жена, открывая ящик комода.
— Она отказалась от моего предложения, если вам это интересно, — проворчал Адам.
— Конечно, она отказала тебе, идиот, — отозвался Китинг.
Адам пропустил оскорбление мимо ушей.
— А она заходила к вам?
Супруги переглянулись, после чего Камилла ответила:
— Нет, не заходила. Но если вы заставили ее плакать, ваша светлость, то я попрошу своего мужа, чтобы он поколотил вас.
— Она оставила мне записку, — сказал герцог. — Я повсюду искал ее, но так и не нашел.
— Если она сказала «нет», то, возможно, ты должен оставить ее в покое, Гривз, — заметил Китинг.
Адам шагнул к нему и заявил:
— Но я не хочу оставлять ее в покое. У меня появилась кое-какая информация о ее викарии, и то, что я о нем узнал… София тоже должна это знать. Поэтому ты, Китинг, помолчи. Еще слово, и я…
— Боже мой!.. — воскликнула Камилла. Побросав одежду, которую укладывала в чемодан, Камилла стала между мужчинами. — Прекратите! А вы, милорд, — она ткнула пальцем в грудь Адама, — посмотрите в библиотеке или в оранжерее. София любит бывать там.
— Уже смотрел, — буркнул Гривз.
Стало очевидно, что Блэквуды действительно не знали, где искать Софию. Адам вспомнил про старую шляпу, лежавшую на полу в ее комнате. А ведь эта шляпа находилась раньше в шляпной коробке, не так ли?
Герцог бросился обратно в пустую комнату. Шляпная коробка исчезла! Так же как и все подарки, за исключением цепочки. Ее голубого платья тоже не было. Как и сапог конюха, а также его, Адама, старой куртки.
— Что ты делаешь? — спросил Китинг, стоявший в дверном проеме.
Адам отвернулся от шкафа и проворчал:
— София ушла.
— Да, наверное. Во всяком случае, она явно не в шкафу.
— Черт побери! — Адам выбежал в коридор. — Она уехала! Уехала в этот проклятый Корнуолл! Юджелл!
Дворецкий появился почти сразу.
— Да, ваша светлость…
— Юджелл, вы знаете обо всем, что происходит в этом доме. Скажите, что вы знаете о мисс Уайт?
— Я не понимаю вас, ваша светлость…
Стиснув зубы, Адам шагнул к дворецкому.
— Вы прекрасно все поняли, Юджелл. Когда София Уайт покинула этот дом? Отвечайте немедленно, или я уволю каждого, кто в этом участвовал. Каждого, ясно?
Мускул на левой щеке дворецкого задергался.
— Позвольте спросить, ваша светлость, означает ли это, что если бы я что-то знал и рассказал вам об этом, то вы бы никого не уволили?
Герцог тяжко вздохнул и, утвердительно кивнув, ответил:
— Да, Юджелл, именно так. Но только в том случае, если вы расскажете все тотчас же.
— Мисс София оставила Гривз-Парк примерно в одиннадцать часов утра. Она уехала в Ханлит и села в почтовую карету, которая отправилась в дорогу в полдень.
Герцог снова вздохнул. Грудь его пронзила острая боль — как будто кто-то ножом резанул. Выходит, София действительно уехала. Уехала, не сказав ему ни слова. И если начала готовиться к отъезду в одиннадцать… Следовательно, она приняла это решение сразу же после его ухода. И сейчас он чувствовал себя так, словно лишился чего-то самого дорогого в жизни. И ведь он даже не мог рассердиться на нее, потому что сам был во всем виноват. Было совершенно очевидно: София решила, что уж лучше быть несчастной в Корнуолле, чем терпеть его оскорбления.
— Надеюсь, ты не задумал какой-нибудь глупости, — сказал Китинг почти шепотом.
— Что?.. Нет, конечно, нет. Я и раньше расставался с женщинами, — проворчал герцог. Черт побери, а что еще он мог сейчас сказать? — К тому же, у меня есть обязательства… — Да, действительно, пора было сообщить леди Кэролайн, что он выбрал именно ее. По крайней мере, хоть это он мог бы сделать правильно.
— Значит, ты уже сделал окончательный выбор? — спросил Китинг.
Герцог едва заметно кивнул.
— Очевидно, да. — С этими словами он направился в свои комнаты.
Как только Адам открыл дверь, Цезарь и Брут вышли ему навстречу и, обнюхав его, стали требовать внимания. София превратила его сторожевых псов в милых домашних любимцев. Превратила всего за несколько недель… Гривз, почесав собак за ушами — только бы перестали на него прыгать, — прошелся по комнате. О господи, что же он натворил? Герцог подошел к окну и распахнул его. Снег тяжелым одеялом накрыл деревья, кусты и холмы, оставив Гривз-Парк в море белого небытия.
