А затем они с облегчением вздыхали.
Как смехотворно. И противно, подумал Стив. Если бы не любовь к Тайлеру, они бы вообще не осмелились переступить порог бара.
Когда прошло примерно половина времени, отведенного на прощание, он отвел Джослин в угол. Она поникла и была бледная, как полотно.
– Ты выдержишь? – спросил Стив.
– Не знаю, Стив. Если услышу хоть еще одну банальность, наверное, закричу, – призналась Джослин.
Она была не в состоянии принимать соболезнования, которые растравляли ее душу. Всякую чушь типа: «Время лечит», «Жизнь не всегда справедлива» или двусмысленное «За семью худыми годами идут семь тучных».
Еще хуже: «Откуда пришли, туда и уйдем».
– Ради бога, объясни мне, что они мелют? – мрачно осведомилась Джослин. – Неужели они считают, что я подпрыгну от радости и завоплю: «Спасибо, мэм, а я и не знала! Значит, все совсем плохо»?
– Потише, – пробормотал Стив, обнимая ее.
Джослин опять расплакалась. Мэри решила помочь Стиву и подошла к ним обоим.
Стив хотел поблагодарить ее, но она опустила голову, будто в молчаливом упреке.
Мы все в растерянности, сказал себе Стив, и мы бессильны.
Гризельда Хольст принесла огромный пирог с мясом. Стив не знал, что с ним и делать, но у него не хватило духу отказаться. Он неуклюже стоял с блюдом в руках, пока Пит не забрал у него подношение.
– Я так вам сочувствую, – произнесла Гризельда и потупилась.
Теперь она буравила взглядом пол. Может, стыдилась того, что ей приходится жить в Блэк Спринг – в городе, который убил Тайлера.
– Спасибо, миссис Хольст, – холодно ответил Стив.
– Я каждую ночь молюсь за вашего младшего сына.
Гризельда робко посмотрела на Стива.
– А с чего бы Катерине делать такое? – внезапно добавила она. – Он хотел ей помочь, правда? Он был на ее стороне.
Стив опешил. Слова Гризельды показались ему полным абсурдом.
– Благодарю, миссис Хольст. Как дела у Джейдона?
И снова – нервный взгляд в пол.
– Не очень… Но Джейдон справится.
– Мне очень жаль. Кстати, имейте в виду, я был против наказания.
– Рада слышать. Я никогда не держала на вас зла.
«Никогда не держала зла?» – мысленно переспросил Стив.
И вдруг его осенила догадка. Она буквально парализовала его… и исчезла, как отступившая волна, которая на миг обнажила морское дно.
Как Стив ни пытался сконцентрироваться вновь, у него ничего не получалось. Он обвел взглядом окружающих.
Люди, собравшиеся на веранде, их пустые соболезнования… Сколько боли может выдержать человеческое сердце? Почему прощание с Тайлером выглядит столь бессмысленным? И горе захлестнуло его еще сильнее, чем прежде.
Сейчас Стив действительно отдал бы все что угодно – лишь бы повернуть время вспять. Если бы он мог вернуться на неделю назад и никуда не отпускать Тайлера – он бы предотвратил катастрофу.
Поздно! Глубочайшая личная трагедия надолго искалечит их жизни и только в будущем перестанет терзать их, превратившись в воспоминания.
Быть может, настанет день, когда они смогут жить, как нормальная семья, – уже без Тайлера.
Однако Гризельда Хольст первой произнесла вслух имя ведьмы, и Стив задумался о Катерине ван Вайлер. Почему? Зачем кому-то копить злобу и ненависть, заставляя родителей скорбеть и страдать?
Конечно, вдова мясника странновата, но она права. Тайлер был на стороне Катерины, будь она проклята! Он стремился защитить ее от придурков, которые измывались над ней и побили ее камнями.
Тайлер намеревался помочь ей – а она не проявила к мальчику ни капли сочувствия.
В конце концов, ведь когда-то саму Катерину заставили убить собственного сына, воскрешенного ею, так почему же она…
Последняя мысль обрушилась на Стива как снежная лавина. У него все поплыло перед глазами, пол заходил ходуном. Люди в траурных одеяниях куда-то испарились.
Как же сказала Гризельда?
«Он хотел ей помочь, правда? Он был на ее стороне».
И вдруг у Стива в голове зазвучал голос Пита Вандермеера. Он вспомнил ночь в лобби отеля, когда они разъясняли ситуацию чете Делароза.
«Итак, в октябре шестьдесят четвертого девятилетний сын Катерины умер от оспы. Свидетели подтверждают, что видели Катерину в траурном платье, когда она хоронила тело в лесу. Но спустя пару дней кто-то из местных повстречал мальчишку на улице Нового Бека. Люди сразу же поверили в то, что Катерина воскресила своего ребенка, подобно тому, как Иисус воскресил Лазаря».
«Ведь он хотел ей помочь, правда?»
«Народ решил, что Катерина – злая ведьма, которая связалась с тем, с кем не надо связываться темной ночью. В итоге женщину приговорили к смерти за колдовство. После пыток она созналась в своих прегрешениях».
Воскрешение из мертвых.
Интуитивное понимание пронзило Стива. Он содрогнулся и услышал где-то вдалеке лай собаки, безумно схожий с призрачным лаем Флетчера, который взбудоражил их семью в ноябрьскую ночь – всего-то полтора месяца тому назад.
Глава 26
Тайлера похоронили утром в четверг, на кладбище, расположенном за церковью Святой Марии – большем из двух кладбищ Блэк Спринг.
Стояли морозы, декабрьское солнце освещало траурную процессию тусклыми лучами.
Двое горожан не остались на церемонии до конца: у Роберта Грима и Гризельды Хольст имелись на то свои веские причины.
В течение службы Гризельда сидела на задней скамье. Теперь она стояла возле кованых кладбищенских ворот и держалась в стороне от людей, которые столпились на дорожках и застыли между могил.
Она не посмела смешаться с обитателями Блэк Спринг. После суда и бичевания Джейдона она превратилась в парию, и народ практически шарахался от нее как от зачумленной.
Блэк Спринг не оправился от пятнадцатого ноября. Никто толком не понимали, как им нужно себя вести. Бесчеловечное пыточное наказание, которому подвергли троих мальчишек, подкосило многих горожан. Свист «девятихвостой кошки» едва не разрушил их картину мира, и теперь они старались стереть из памяти тот злосчастный день.
Они уже не столь тепло приветствовали друг друга на улице и ни слова не говорили о том, что случилось в ноябре. Каждый стыдливо отводил глаза, ощущая вину за бесчестное действо.
Когда в конце месяца Гризельда вновь открыла мясную лавку, она не дождалась ни единого покупателя. На следующий день ситуация повторилась, и Гризельда поняла, что она растеряла всех своих постоянных клиентов.
Правда, кое-кто заходил к ней, но лишь изредка. Покупателей было так мало, что выручка не покрывала расходы, и Гризельда начала тревожиться за свое будущее. Как ни парадоксально, но именно теперь она поняла, как страдала бедняжка Катерина. Она тоже была отверженной, как и Гризельда. А ведь они – родственные души, внезапно сообразила Гризельда. Однако с тех пор, как ее выгнали из Совета, она не осмеливалась встречаться с ведьмой. На Гризельду накатывало уныние, но она боялась, что опять попадет в объективы видеокамер. Хотя, если честно, в действительности ее страшил гнев ведьмы.
