Отходили мы, как и положено добрым людям – по той же дороге. Сначала я опасался, что за нами будет организована какая-нибудь погоня, но опасения мои оказались напрасными. Новгородцам было не до того. Отойдя к месту нашей стоянки, подождали рассвета и двинулись домой. Теперь такой удачи нам не дождаться. Ну не верится мне, что противник не сделает должных выводов из наших нападений. А ввязываться в пустые схватки, терять людей – я не хотел. Поэтому, поразмыслив, решил уходить домой. Показали зубы новгородцам, и хватит. Отдохнуть перед основным сражением тоже нужно.
Возвратившись домой, встретились с нашими мореходами и узнали о произошедшем сражении на море. Прибыл я как раз на совещание у Трувора и, испросив дозволения присутствовать, прошёл на свое место за княжеским столом. Князь прервался, решив расспросить меня о нашем походе. Вот и пришлось мне в течение получаса подробно рассказывать обо всех наших манёврах и расписывать схватки, отвечая на задаваемые вопросы о неприятеле. После этого вернулись к обсуждению обороны города. Хотя, обсуждать тут особо было нечего. Всё было обговорено неоднократно, но напомнить, конечно, не помешает. Припасов у нас хватало с избытком, стены были крепки и высоки, и вряд ли нас кто-либо мог взять приступом. А осады мы не боялись. Не столько много сил у Рюрика, чтобы окружить наши стены плотным кольцом. Вот так и шло совещание, в основном обговаривая наши действия по оказанию помощи друг другу в различных ситуациях. Да ещё Горивой напомнил всем нам – не забывать о подсылах новгородских!
К исходу второго дня после возвращения Мстиши показался потрёпанный флот неприятеля. Лагерь новгородцы разбили там же, где его в прошлый раз разбивали варяги. Пока ещё не подошли сухопутные силы противника, я поднялся на стены и внимательно присмотрелся к воинам. Полученная в море трёпка выбила из них спесь, а вид наших каменных стен вызывал оторопь. Не видели ещё такого храбрые новгородские мужи. Вот и хмурились лица воинов, поглядывая на неприступные стены Псковского Крома. Всматриваясь в лагерь, увидел и княжеский шатёр. Тихо было в шатре, ни одного звука не доносилось оттуда. Уже перенося свой взгляд дальше, осматривая дружинников и наёмников, заодно и прикидывая приблизительную численность, краем глаза заметил неясное движение у шатра. Присмотрелся – вон оно что, это полог откинулся, и в проёме показался новгородский князь. Шагнул вперёд, остановился, упёрся взглядом в наш Кром. Успел ещё заметить, как пошла вверх к затылку рука князя, но подскочили ближники, и закрыли своими телами князя, засуетились вокруг. Ничего не разобрать… Но и замеченного мне хватило – ошарашен князь, не ожидал увидеть такого. А нет, видать, нормальной разведки у новгородцев.
Пока наблюдал и присматривался, ко мне поднялись Трувор с Горивоем. Пересказал увиденное. Послушать вот только разговоры не успел, к сожалению.
– Дожили, брат на брата руку поднял. Жили мы дружно, стояли друг за друга – и тем сильны были, а теперь… – Махнул Трувор рукой, сожалеючи. – Для чего согласились мы на призыв новгородский? Может, удастся нам с братом мирно разойтись?
– Может и удастся…
– Синеус подойти должен. Жду его сегодня ночью. Пошли вниз, стол накрыт. – Развернулся князь и пошёл к лестнице.
– Вот так вот. – Бросил хмурый взгляд на новгородцев Горивой, разворачиваясь за князем.
Ну, и я за ними. В обороне главное – харч.
Ночью в крепость пришло подкрепление из Ладоги. Высадились в затоне у Снятной горы, прошли в темноте вдоль берега до города и, опознавшись, были перевезены через Пскову и пропущены за стены. Сотню стрелков привел с собой Синеус и полсотни мечников. Большое подкрепление по меркам нынешнего времени. Да и оголять Ладогу было нельзя. Хоть и не напали пока на них, но после нас они – первые на очереди. Это, если мы не отобьёмся. А мы отобьёмся…
Весь следующий день было тихо. Стоящее на том берегу войско сидело в лагере, и никаких действий не предпринимало. Ждали подхода пешцев. Утром следующего дня снялся Рюрик и, переплыв Великую выше города, разбил новый лагерь уже на нашем берегу, в прямой видимости со стен, дождавшись, наконец, своего пешего войска. Забурлил новый лагерь, застучали топоры, валя сосновый лес по берегу. Вырос редкий частокол вокруг шатров и костров, закрывая от наших взглядов внутреннюю суету врага.
Прошли в напряжённом ожидании несколько дней, и, как-то рано утром, меня срочно вызвали к Трувору.
– От Рюрика грамота. – Протянул мне свиток князь. – Вызывает к себе на переговоры. Пойдём?
Прочитав составленный в духе этого времени свиток, поморщился:
– А оно нам надо, куда-то идти? Рюрику нужно, вот он пусть сам к нам и приходит. Пусть на наши стены поближе посмотрит, и поймёт, что зря этот поход затеял – ничего ему тут не светит. Может, так и одумается? Предложим ему торговлю на льготных условиях – новгородцы люди торговые, а все торговые – хорошо считать умеют. И убытки им не нравятся. А пока у них – только убытки. Вот и покажем им, что прибытков тут, в случае нападения, не будет. Пока посады наши не пожгли ещё – есть шанс решить дело миром. Рюрик должен понять, что уйти целым отсюда ему не удастся. А дорога назад у него длинная, что по воде, что по земле. И он уже знает, что мы ему можем устроить на этом пути.
– Это ты правильно говоришь… Но не пойдёт к нам Рюрик – невместно ему будет. Надо для начала встретиться в стороннем месте.
– Посередине между нашим Кромом и его лагерем?
– Так будет лучше всего…
– Надо на всякий случай наготове конную дружину у ворот держать, да опытных стрелков на стены поставить. Новгородцы люди хитрые и ушлые. Как бы чего не удумали…
– Поставим и стрелков, и дружину приготовим. Я сам пойду на встречу. Ты с братом останешься. Синеус тут никто – на тебя вся надёжа будет, ежели что.
– Хорошо, Княже. А, может, всё-таки мне на встречу пойти? Или вдвоём?
– Один пойду… Брат всё-таки родной… Горивоя только возьму. Да и если без него пойду, сразу подозрительно будет.
Отправили ответную грамоту с дожидавшимся новгородцем, и пошли завтракать. Пока ответ получим, много времени может пройти.
Через пару часов принесли ответное послание. Согласились на наше предложение полностью – встреча произойдёт на наших условиях, что несколько насторожило. Сколько не отговаривал Трувора от личного присутствия на этих переговорах – ничего не вышло. Никак не убедить было нашего князя – верил пока своему брату, несмотря на все его происки против него. Что же, чему быть – того не миновать.
Перед началом переговоров, я ещё раз вызвал всех сотников, и строго-настрого наказал быть полностью наготове. Ведь эти переговоры могут быть затеяны с целью отвлечь наше внимание от обороны. Штурманут нас втихую сзади и ага…
В моей же крепости я был уверен – Изяслав никому не даст слабины и всё там под полным контролем. Вчера обо всем на совещании обговорили, да и народ у нас в основном уже был опытный – в своих силах все были уверены.
Открылись ворота, и Трувор в сопровождении Горивоя и двух дружинников, выехал на встречу. Со стороны лагеря тоже отделилась группа воинов. Как ни напрягал я своё зрение и слух, ничего опасного или плохого не заметил. Пока всё шло по-честному. Перед закрывшимися воротами собрался отряд прикрытия – на всякий случай. Дружинники сидели в сёдлах – полностью готовые вылететь за ворота по первому тревожному сигналу.
