– Мешают подсматривать, подслушивать и не дают отвлекать.
– Покажи, как они работают, а? Интересно ведь…
– Ладно, смотри… Выйди в коридор, а я тут хлопну в ладоши.
Она энергично открывает дверь, выглядывает – нет ли там кого, затем выходит за порог. Я нажимаю на одну из фигурок, затем громко хлопаю в ладоши. Девушка удивленно смотрит на меня, затем просит повторить еще раз. Пожалуйста, мне не жалко… Жестом останавливаю ее и нажимаю на другую фигурку. Чтобы не пугать Диану, тут же отключаю «невидимость». Она возвращается в комнату с заметно ошарашенным видом.
– Ты куда-то пропадал на мгновение, или мне показалось?
– Нет, не показалось. Просто включил защиту от подглядывания…
– И ты сам все это придумал и сделал?!.
– Ну да, иногда нечем было заняться, сидел, мастерил…
Она захлопала в ладоши от восторга:
– Как здорово!.. Ой, а что это там засветилось?..
– Все хорошо, просто штучка показывает, что работает, и гасит звуки, которые мы создаем. Громко скажи рядом с ним что-нибудь.
– Конечно, я так сильно влюблена,
Что глупою должна тебе казаться.
Но я честнее многих недотрог,
Которые разыгрывают скромниц.
Мне следовало б сдержаннее быть,
Но я не знала, что меня услышат.
Прости за пылкость и не принимай
Прямых речей за легкость и доступность.
Мне приходится продолжить:
– Мой друг, клянусь сияющей луной,
Посеребрившей кончики деревьев…
– О, не клянись луною, в месяц раз
Меняющейся, – это путь к изменам…
[2]
—
громко сказала Диана, хитро улыбаясь и поглядывая на меня. Статуэтка послушно то вспыхивала, то гасла в такт нашим словам.
– Ладно, отключу пока, давай поужинаем, а то самое вкусное остынет, – прервал я ее забавы.
– Тогда открывай вино, штопор-то у тебя есть, рыцарь непонятного образа?..
После неспешной застольной беседы мы переместились на кресло. Причем на одно – Диана расположилась у меня на коленях и обняла за шею. Как хорошо, что не нужно никуда торопиться!..
– Ты такой любитель старых театральных драм?
– Нет, просто помню кое-что из давно прочитанного. У меня так часто бывает, какие-то фрагменты стихов запоминаются, а все остальное нет. Но когда слышу знакомые строки – часто могу продолжить. Такая вот странная память…
– То есть в театр не ходишь?
– Нет, что мне без компании там делать? Да и хорошую игру актеров не часто увидишь, я плохую сразу чувствую. Вот и не посещаю модных пьес.
– А как же тогда насчет синематографа, сегодня же пошел?
– Я ведь был с тобой… И фильма вроде тебе понравилась.
– Откуда ты знал, что эта история мне придется по душе?
– Ты забыла, что написано у меня на жетоне?.. – отвечаю вопросом на вопрос.
– Что, неужели постоянно про всех все знаешь?
– Стараюсь не знать или не замечать, потому что… тяжело это.
– Например?
– Хорошо, раз ты настаиваешь… Актриса, которая сегодня была главной героиней фильма, несколько лет назад потеряла любимого человека. У нее есть маленький сын, и чтобы вырастить его, Клер берется за любые роли, даже за те, которые совсем не нравятся. Миссис Стефансон очень хотела бы играть в театре, как раз в серьезных драматических спектаклях, но сейчас в моде синематограф… Хотя она и тут старается изо всех сил, поэтому зрители ей верят… Поэтому и не люблю ни театр, ни синему… Вижу не то, что изображают артисты, а то, кто они есть на самом деле… Прости, пожалуйста, меня иногда заносит непонятно куда…
Диана немного помолчала, глядя мне прямо в глаза, затем тихо сказала:
– Сходи в ванную, прополощи глаза, они у тебя снова красные. От синематографа, наверное…
Поднявшись с кресла, она потянула меня за руку.
– Иди же, а я тут пока вина еще налью!
Точно, глаза почему-то жжет, нужно холодной водой лицо ополоснуть. Несколько минут занимаюсь водными процедурами, вроде становится легче. И правда, что это я? Не нужно ей знать, каково мне иногда бывает. Зачем навешивать на другого человека свои проблемы? Правильно, совершенно не надо…
Показалось, что щелкнул замок в двери номера… – Выйдя из спальни, я не увидел Дианы возле стола. Неужели ушла?.. А, вот где она – лежит на кровати, натянув простыню до подбородка, и тихо хихикает.
– Что, потерял меня, хорошо спряталась?
Ее одежда небрежно скинута на кресло, свечи уже догорели примерно до половины.
– Дверь я заперла на ключ. Ну, что же ты стоишь?
Подхожу к столику у кровати и запускаю своего «сторожа» в работу. Начинают светиться маленькие кристаллики на основании, Диана тихо смеется, фигурка вторит ей еле заметными вспышками света.
– Я отвернусь, надо же, какой ты стеснительный!
Да вовсе никакой не стеснительный, допустим, мне еще пару амулетов нужно снять, которые никто видеть не должен…
– Ну вот и я, о прекрасная моя… Ой, что это здесь?
Она оставила на себе корсаж темно-красного цвета, кажущегося в полумраке почти черным. Когда я протянул руку к застежке, девушка взяла мои пальцы и переместила на узелок, которым затянуты ленточки, держащие «верх» этого предмета одежды. Когда узелки наконец-то были развязаны, она закинула руки за голову, и ее дыхание стало прерывистым…
Свечи почти догорели, мы лежим обнявшись, и я легонько глажу ее по спине, обтянутой тонкой тканью корсажа. Оп-па-ньки… Это что такое?..
– Можно тебя спросить? Если не хочешь, можешь не отвечать.
– Спрашивай…
– Я заметил у тебя на затылке след от магического лечения – волосы восстанавливала? И на спине чувствую что-то довольно старое, это шрам, да? Но почему тогда его не убрали одновременно с восстановлением твоих волос?
Диана заметно напряглась, и я успокаивающе провел пальцами по ее щеке.
– Это… После того, как у меня… Наш аппарат упал почти сразу после взлета, в стаю птиц врезались. Высота была небольшая, аварийная посадка не успела сработать, как нужно. Удар получился сильный, я сознание потеряла. Когда очнулась – уже дым вовсю в кабине, кое-как люк откинула, только выбралась – «Курьер» взорвался, один горящий кусок попал сзади, ожог получился… А другой по спине ударил, вот тебе и шрам… Наземники сразу не успели добраться, потушить…
