Отец терпеть не мог упоминаний об этой книжке. Потому что её не раз язвительно «анализировала» бабушка. «Поразительное сочинение! Всё там есть! И только о том, что существуют книги, музыка, живопись, — ни слова! Видимо, эти излишества не входят в джентльменский набор так называемых тинэйджеров…»
В самом деле, там хватало всяких сведений. И как причёсываться, и как одеваться, и, конечно же, откуда берутся дети, и как обращаться с электроникой, и как начать свой бизнес, и даже как пользоваться автоматическим оружием (не было только сказано, где его взять: видимо, авторы считали, что в наше время это проще простого).
А про искусство и правда ни словечка…
Отец сказал, что я могу ходить хоть совсем без штанов (мы живём в демократическом обществе!), но мыть колени всё-таки надо. Если об этом даже не написано в энциклопедии.
А мы только что на физкультуре играли в футбол. И я сумел вляпать два гола нашему «железному» вратарю Владику Корнееву. Раньше мне такое счастье никогда-никогда не приваливало!
Вот если бы отец спросил: «Как у тебя дела? Что хорошего?» Тут бы я и выдал про небывалую удачу, про свою победу! А он — будто холодной водой из ведра: «Не по-мужски!.. В каком ты виде!..»
Я читал, что в начале переходного возраста мальчишки делаются чувствительнее девчонок. И с железами, которые вырабатывают слезу, у них что-то неладное. Ну, иногда вроде недержания. Но отец про это, конечно, не читал. А переходный возраст у него давно кончился. И я услышал:
— Ты и правда ещё дитя. Иди умойся… Бабушкино воспитание.
— Бабушку-то хоть не трогай! — громко сказал я уже из ванной.
…Помирились мы только через два дня. А ещё через неделю наступил июнь. Настоящее лето.
ТИШИНА СТРАННОГО МИРА
Арбуз наконец выполнил давнее обещание: устроил младшему брату взбучку. Он сел на крыльцо, положил Николку себе на колени и начал впечатывать в его штаны пухлую ладонь.
— Будешь ещё бегать, паразит?.. Будешь?
Во время воспитательной процедуры Николка вёл себя сдержанно: по-лягушачьи дрыгал ногами, но молчал.
Я увидел это дело от калитки, когда вошёл во двор. Подскочил, ухватил Гошку за руку.
— Кончай! Он же комар! А ты…
Арбуз стряхнул Николку с колен, будто пучок соломы. Встал, сказал плаксиво:
— Этот комар снова летать начал неизвестно куда! В театре дела его кончились, вот он и опять…
Николка деловито заправлял в разноцветные шаровары оранжевую футболку. Арбуз мрачно пообещал:
— В следующий раз всыплю ремнём по голой заднице.
— Ладно, — покладисто отозвался Николка. — В следующий раз.
— А могу и теперь! Чтобы время не терять!
— Нет. Лучше потом.
Я спросил Николку:
— Что тебе опять дома не сидится?
— Дома неинтересно. Всё одно, не видно другого…
— Крыльцо — это крыльцо, тополь — это тополь. Забор — это забор и больше ничего, да?
Он глянул на меня чуть лукаво и кивнул.
— Всё равно, Николка, одному гулять опасно… А ты, Арбуз, тоже хорош! Как медведь на лягушонка! Не лупить надо, а убеждать.
— Я его в другой раз убежду… Убедю… что не сядет неделю.
— Тебя Бог накажет, — пообещал Николка.
— Он меня и так наказал. Таким братом… — И Арбуз сцепил толстые пальцы замочком, чтобы не оказалось, будто слова его — полная правда. Потом пожаловался с надрывом в голосе: — Ты знаешь, где я этого «лягушонка» сегодня утром изловил? Среди сосен в зоне.
— В какой зоне?
— Ну, в Завязанной роще!
— Ух ты, куда усвистал!
Завязанная роща была на краю Стекловска. Остатки обгорелого забора местные жители растащили, и теперь этот островок тёмных сосен был открыт для всех. Казалось бы, готовый парк для прогулок. Но ходили туда мало. И рассказывали про это место всякие странные истории.
Был слух, будто во время прогулки там заблудилась целя группа детского сада и блуждала с воспитательницей почти до полуночи.
Местные пьяницы, которые любят посидеть с бутылочкой на природе, усаживались только под крайними соснами, а в глубину не совались. Говорили, что нет никакого интереса, потому что непонятный хвойный воздух тут же выгоняет из головы приятный хмель.
Известно было также, что вздумали одно время ходить туда любители прогулок с собаками, но «лучшие друзья человека» там будто с ума сходили: вырывали поводки и с воем неслись к дому…
Арбуз вспомнил про это и опять плаксиво поглядел на брата:
— А его никакой страх не берёт. Он как кошка. Кошки там не боятся. Ходят туда со всего Стекловска и сидят на соснах, будто совы.
— Потому что они без хозяев и без поводков, — сказал я. — Кошка, как известно, гуляет сама по себе.
— Вот именно… — И Арбуз показал брату кулак. Тут появились Настя и Вячик (который перед этим чинил Настин велосипед). Включились в разговор про загадочное место. Настя вспомнила слухи, что там повышенная радиация.
— Никакая не повышенная, — неожиданно отозвался Арбуз. — Я сегодня туда дозиметр брал, есть у нас такой, для домашнего пользования. Всё нормально, одиннадцать микрорентген в час… Другое дело, что там будто бы рамки вертятся бешено. Ну, знаете, которые из проволоки или из прута, с их помощью всякие необычности ищут, даже следы инопланетян. Но это у тех, кто знает, как с такими рамками обращаться. Я не знаю…
И никто их не знал.
Зато Вячик вспомнил, будто его мама говорила, что районное начальство хотело устроить в роще кладбище, а какой-то экстрасенс отсоветовал.
— Сказал, что покойники будут ощущать там постоянное беспокойство…
— Вылезать наружу будут? — нерешительно пошутила Настя. Я поёжился.
— Чушь, — отозвался Арбуз. — Я сегодня специально там большой крюк сделал, когда этого беспризорника домой тащил. Всё там совершенно спокойно. Даже хорошо…
— Потому что ты не покойник, — сказал Вячик.
Кончилось тем, что мы договорились отправиться в Завязанную рощу вместе. Арбуз, Вячик, Настя и я. И Николка, потому что оставить его дома было не с кем.
От двора Стебельковых до рощи оказалось не так уж далеко — шли минут двадцать. Странно. Когда я смотрел на рощу с пригорка на берегу Стеклянки, казалось, что она гораздо дальше.
— Оптический эффект, — сказал Вячик. Он вместе с Настей шёл впереди. Шагали они локоть к локтю, дружно так. Мне подумалось, что в последнее время они часто так ходят.
Но я не позволил едкой досаде овладеть моей душой. Сказал себе, что ревность — самое идиотское чувство. Насильно мил всё равно не будешь… Ну и к тому же ничего не ясно. Вероятно, мне просто кажется. Тоже оптический эффект…
