— Ладно, я посмотрю.
— Ну, лечись…
— Ага… до свиданья.
Я посидела рядом с телефоном. Хмыкнула: надо же, гномик… А может, не случайно? Может, счастливая примета?
Аппарат затрезвонил — как-то резко, нетерпеливо. Я вздрогнула, схватила трубку.
— Квартира Мезенцевых?
— Да!
— Семьдесят второе, почтовое. Письмо для вас, только странное какое-то. Очень приблизительный адрес, решили уточнить. Евгения Мезенцева — это у вас?
— Да! Да, это я!
— Письмо из Яхтинска…
— Да! Это мне!
— Значит, пересылаем?
— Да!.. То есть нет! Можно, я приду сама?! Прямо сейчас!
— Можно. Так оно быстрее будет. Поторопись только, мы сегодня до пяти, суббота. Успеешь?
— Да! Обязательно!
3
На часах было пять минут пятого. Я прикинула — если повезет с трамваем, доберусь за полчаса.
Наша новая квартира — в районе, который называется «Парковый», потому что в этих же краях расположен Центральный городской парк. До школы добираться стало гораздо дальше, однако ближе до Лоськи и до Томчика. Гудки тепловозов здесь были не слышны, я по ним даже скучала. Зато — своя комната. Я об этом раньше и мечтать не смела. И дом хороший, девятиэтажный. Мы — на третьем этаже, как и прежде. Но здесь, если лень топать по ступеням, можно на лифте…
С трамваем не повезло. Где-то был не то обрыв провода, не то снежный занос. Разноцветные вагоны на рельсах стояли бесконечной вереницей. Илья говорил: «У нас как зима, так стихийное бедствие — снег. Для мэрии это каждый раз неожиданность, как в южной Италии…» Ох, чтоб она, эта мэрия с городским хозяйством, провалилась!..
К счастью, рядом с трамвайной остановкой притормозил автобус — недавно открыли коммерческий маршрут до площади Черепановых, это недалеко от нашей «Сортировки-два». Хорошо, что у меня в кармане был железный пятирублевик! Я с разбега прыгнула в дверь.
Маршрут оказался дурацкий — с какими-то объездами и хитрыми поворотами. К тому же, на улице Гоголя мы минут на десять застряли в пробке. Я вся извелась.
Но все же я успела! На почте оказалась без пятнадцати пять.
В маленьком почтовом отделении было тепло и уютно. И все знакомо, как дома. Потому что мне приходилось бывать здесь много раз. Но в отделе доставки я никогда не была. Меня впустили в маленькую дверь. Я оказалась среди полок с пакетами, свертками, ящиками. Суровая на вид тетя сказала:
— А-а, Мезенцева… Документ-то есть?
Я обмерла. Какой документ? Свидетельство о рождении, что ли? Топать домой и ждать до понедельника?
— Я… не знала. Вы же не сказали…
— Все-то вам скажи да по полкам разложи… От кого ждешь письмо-то?
— От Паш… от Павла Капитанова.
— Получай. Чего он, Капитанов твой, такой растяпа? Номера позабыл!
— И правда растяпа! — радостно согласилась я. Потому что вместо нормального адреса было под названием города мелкими печатными буквами выведено: «Ул. Машинистов, трехэтажный кирпичный дом напротив магазина „Овощи“, кв. на третьем этаже, левая угловая дверь». И потом уже: «Мезенцевой Евгении». Картинка на увесистом конверте была заклеена желтым бумажным квадратом, а на нем — слова: «Уважаемые сотрудники почты! Пожалуйста, разыщите адресата, это очень важно! Спасибо!»
Нет, в самом деле растяпа, разгильдяй, пустая голова! Позабыл точный адрес, поэтому и тянул с письмом, балда несчастная!.. Еще и почтовый индекс забыл: вместо цифр 7 и 2 — нацарапаны кривые ноли!..
Кажется, я довольно долго с размягченной улыбкой разглядывала конверт. Тетка проворчала:
— Ступай, красавица, дома прочтешь. Нам закрываться пора.
После этого вскрывать здесь письмо было неловко. Ладно, дома… Ох и понаписал Пашенька! Вон какое толстенное, будет что почитать…
Я, пританцовывая (в душе, конечно), вышла на крыльцо. Были уже сумерки. Разноцветные окна вокруг светились, как прозрачные мармеладинки на елке. Я зашагала к трамвайной остановке. Там праздничность моя малость потускнела. На рельсовом кольце стоял единственный трамвай — без огней и с опущенной дугой. Сердитый дядька объяснял закутанной спутнице, что «понимашь, они, паразиты, встали по всей линии и хрен их знает, когда пойдут, потому что какая-то фигня на подстанции…»
На трамвай-то у меня был месячный абонемент, а денег больше ни гроша, на автобусе не поедешь. Можно, конечно, попробовать без билета. Но я представила, как горластая кондукторша привяжется, начнет орать и выгонять. Испортит всю радость от письма. И я подумала: «Если не через центр, а мимо рынка, напрямик — это не так далеко…» И поскольку настроение все еще было прыгучее, бодро двинулась в путь.
Рынок я миновала быстро. Он был еще открыт, вдоль бетонной изгороди горели веселые огоньки, радио неразборчиво голосило рекламу. Но я «проложила курс» в сторону от этой цивилизации. Свернула в одноэтажную улочку, по которой раньше никогда не ходила. Прикинула общее направление к Парковому району и решила, что так оно будет ближе.
В этой улочке (кажется, Леонтьевской) как раз и началась глухомань, в которой я заплутала. То есть я в общем-то представляла, куда иду, и понимала: в конце концов должна выбраться на берег, к одному из мостов, а там до дома рукой подать. И один раз даже выбралась!
По берегам чернели старые кварталы и высоченные ели, уютно горели огоньки, все так же похожие на мармеладинки или леденцы. Река не замерзла, слишком много в нее спускали всякой дряни, холод не брал эту химическую смесь. Над водой курился туман. Он растворялся в воздухе. А в этом тумане слабо растворялся свет ближних фонарей, и небо над рекой было розовато-серое. В небе я увидела силуэты высоких труб с фигурными верхушками. Это на другом берегу стоял похожий на рыцарский замок старинный завод. В наши дни там выпускали «кока-колу» и минеральные воды.
Завод оказался гораздо левее, чем я ожидала. Недалеко от него был мост, от которого улица вела к парку. Но мне к парку было не надо, мне — к другому мосту, на улице Чернышевского. Летом к нему вдоль реки вела среди кустов тропинка, но сейчас все было завалено сугробами. Я дала задний ход, чтобы пойти к «чернышевскому» мосту ближними переулками и в них запуталась окончательно. Потому что сперва дурацкие повороты и тупики, потом насыпь в конце улицы…
А тьма была уже совсем ночная, а холод был уже совсем полярный… Синоптики, наверно, предупреждали о близком похолодании, но я сводку прозевала…
Кругом теперь виднелись одни только заборы с калитками. Теплые дома с абажурами, печками и телевизорами прятались за этими заборами, им не было дела до несчастной Женьки Мезенцевой, которая может глупо закоченеть до смерти посреди большого города совсем еще не поздним вечером…
И вдруг я поняла, что дело-то и правда не шуточное. Ноги сводит от холода, куртка не греет нисколечко, куда идти — совсем непонятно. И дойду ли? Появилось даже совершенно предательское желание — присесть на ближнюю лавочку у калитки и подремать, потому что стала наваливаться сонливость.
