Может быть, не только «дело требовало». Может быть, он решил, что лучше оказаться подальше от нас, поскольку его привязанность к маме такая безнадежная… Короче говоря, уехал, причем попрощался поспешно, как бы между делом. Маме подарил розы, Илье — свои командирские часы, а мне сделал самый большой, самый дорогущий (во всех отношениях) подарок. Это книга-альбом под редакцией итальянца Франко Джорджетти «Самые знаменитые парусные суда». Мама как увидела, опустила руки.
— Костя, ты с ума сошел. Я же знаю, сколько это стоит. У нас есть несколько таких на складе…
А я тихонько заскулила от восторга, повисела у дяди Кости на шее и побежала к себе — распаковывать и рассматривать. Забыла даже, что дядя Костя уезжает…
Про все это — про Пашкины слова о Лоське, про взрыв автобуса под Хайфой, про дядю Костю — я сначала тоже написала в реферате. Так получилось, само собой. Но потом эти страницы я убрала, вернее, перенесла в отдельный файл. Потому что никакого отношения к острову Джерси они уже вовсе не имели. «Философии» полно, а географии — ноль…
Впрочем, и дальше я писала не в строгом стиле научного реферата. Например такое:
«В давнем детстве, то есть в начальных классах, я любила сочинять стихи. Потом бросила. А сейчас вдруг у меня снова срифмовались строчки:
А о климате на Джерси я
Прочитать сумела мало.
У меня такая версия:
Солнца там всегда хватало.
Там везде туристы топчутся
И на пляжах многолюдно.
Можно ехать, если хочется
И в карманах есть валюта.
Иногда на Джерси пасмурно,
Но, набравшись силы свежей,
Разгоняет ветер брамсельный
Облака вдоль побережий.
„Брамсельный ветер“ — это морское понятие. Это такой ветер, когда верхние паруса, бом-брамсели и трюмсели, на кораблях нести рискованно, но те, что пониже — брамсели — ставить вполне можно. Скорость хорошая, суда бегут резво, но шторма еще нет и не надо бояться крушения…
О морском ветре я пишу здесь не случайно. Дело в том, что мое знакомство (заочное, конечно) с островом Джерси началось именно с парусных судов. А точнее — с красивых монеток, на которых отчеканены такие кораблики. Эти монеты в девяностых годах прошлого века отчеканены на острове Джерси. Возможно, специально для коллекционеров. Во второй половине девятнадцатого века на Джерси был подъем экономического развития, расцветала торговля, нужны были новые суда для коммерческих рейсов, и началось их строительство. Некоторые известные в истории острова торговые парусники как раз и помещены на монетах…»
Дальше я рассказывала о каждом парусном судне с монет. О шхунах «Тиклер» и «Резольют», фрегате «Перси Дуглас», бриге «Геба», барке «Джемини», бригантине «Сенчери»… О том, когда построены, почему так названы, какое имели водоизмещение, в какие дальние порты планеты ходили и как закончили свой век. К этому времени все тексты о монетах, добытые Ильей в компьютерной сети, я перевела полностью. И уж эти-то рассказы имели прямое отношение к острову, к его истории.
И дальше:
«На этих шести увесистых монетках достоинством в один фунт почти все типы современных парусных судов. То есть не совсем современных, но в той классификации, которая принята в наши дни. Нет только баркентины. Но мне повезло так, что с баркентинами я тоже столкнулась совсем недавно. Я познакомилась с удивительным человеком, который сам ходил на баркентине „Меридиан“. А еще он рассказал мне о другой, очень давней, баркентине — о шхуне-барке „Сибирь“ и ее героическом плавании…»
Вслед за этим я писала про все, что слышала от Евгения Ивановича. Про постройку шхун в Тюмени, про полярный двухмесячный рейс «Сибири», когда ее трепало бурями, било волнами о мели и разломало фальшборты, изматывало штилем, во время которого кончилась вода… А еще про семнадцатилетнего матроса Мишу Дементьева, который потом стал управляющим в Товариществе Западно-Сибирского пароходства и торговли и всю жизнь посвятил тому, чтобы как можно больше пароходов ходило по сибирским рекам…
«Жаль, что так мало известно про это плавание и про Михаила Ефимовича Дементьева. Конечно, после революции он считался буржуем и бывшим эксплуататором трудящихся масс. Вел жизнь в бедности, по чужим углам, дом, в котором он раньше жил с женой и десятью детьми, отобрали. О том, что он с детства был бедняком и потом всю жизнь работал не покладая рук, новые власти слушать не хотели…
Снова можно спросить: при чем тут остров Джерси. Но в жизни все переплетается. Например баркентина „Сибирь“ вполне могла оказаться в лондонском порту рядом с брамсельной шхуной „Резольют“, построенной за год до того, в 1877 году. От острова Джерси до Лондона не больше трехсот морских миль.
Перепутанность эту и сцепление разных жизней можно прослеживать до бесконечности. Мой папа родился и провел детство в Тюмени. Моему старшему брату и мне он рассказывал, как однажды с приятелями искал клад в подвале дома, который называется „Дементьевский“. А рядом с этим домом, в больших лужах папа пускал кораблики, сделанные из сосновой коры. По ручьям, текущим в канавах, кораблики плыли вдоль улицы к Туре. Папа, как все мальчишки, любил играть в кораблики. Я сейчас про это подумала, и опять появились строчки:
Им, мальчишкам, вовсе не до шуток.
Пять секунд до ветренного старта.
Круглые, как будто парашюты,
Паруса вздувает ветер марта.
Легкие, из лоскутков батиста —
Тех, что сыновьям отдали мамы, —
Паруса, как чайки в небе чистом,
Треплют воздух белыми крылами.
Скоро гонка, после — всем награды,
Даже тем, кто в гонке был всех тише.
…А потом-то что их ждет, мальчишек?
Как узнать? Да лучше и не надо…
У меня сомнение. Не знаю, как сейчас пишется слово „парашют“. Через „ю“ или уже через „у“? Говорят, хотели сделать реформу и тогда будет „у“ в „парашюте“ и „брошюре“, но я не слышала: сделали уже или нет? Все таки я буду писать „парашют“. По крайней мере так писалось это слово, когда папа разбился с парашютом во время тренировочного прыжка. Все печально говорили, что он разбился по своей вине, слишком увлекся свободным падением и не успел дернуть кольцо. До недавнего времени я тоже думала так. А сейчас… не слишком ли много он знал, бывший капитан ГАИ? Почему ушел из милиции? Отчего так интересовались бывшие сослуживцы его компьютерными материалами? Не готовил ли он их к печати, когда стал работать в газете? Материалы не нашли. Виноватых и не искали. На вопросы не ответит никто никогда».
Это я ради конспирации так написала. На самом-то деле была дискета и, значит, была надежда.
Недавно я опять спросила Илью: когда он отыщет пароль для папиной дискеты. Неужели «теория двойного рикошета» и прочие гениальные способы бессильны? Илья вдруг сильно разозлился. Заорал, что он не двужильный — решать сразу массу дел. В том числе и занимать монтажом и озвучкой «вашего гениального фильма». В самом деле, я свела Илью с Петрушей, и брат в меру сил помогал дотягивать «Гнев отца» до «нормального технического уровня». Я виновато примолкла. Тем более, что понимала: Илюхина нервозность из-за того, что начались у него нелады с Татьяной. Ладно, поживем — увидим. А пока я писала:
