Так и пришел Иван, буйну голову повесив, под очи царские, отцовские. А тот, как сыночка увидал, с трона чуть не упал. Соскочил, к Ване подбежал – и ну его обнимать-целовать да приговаривать:
– И где же ты мотался, так тебя и разэдак?.. Да мы ж тебя схоронили уже мысленно! Где ж ты пропадал-то три года?
– Каких еще три года? – оторопел Иван. – Меня отсилы три недели не было!..
– Физику надо было учить, голубчик, – подала вдруг голос лупоглазая принцесса. – Вы про теорию относительности слышали?
– А это еще кто? – уставился Царь-батюшка на Наденьку и густо вдруг начал краснеть. – Как вас зовут, мадам?
– Надежда, – сделала та неуклюжий книксен.
– Это что, и есть твоя… невеста? – обреченно спросил царь у Вани.
– Да, папа, – опустил тот голову.
– Что-то не так? – В голосе батюшки явно послышалась тезка принцессы.
И недурак вдруг решился. Он вскинул голову и заговорил, глядючи прямо в отцовские очи:
– Папа, мне кажется, что меня обманули. Не похожа она на принцессу. Хоть и расписка мне дадена, – полез он за пазуху и протянул отцу мятый листок.
– Так зачем нам расписка? – удивился царь. – Вот же принцесса, давай у нее и спросим… – И обернулся к Надежде: – Вы ведь принцесса, мадам?
– Вообще-то Володя порой называл меня так, – слегка стушевавшись, ответила та, – когда я посуду мыть отказывалась и портки ему стирать… Но вы не думайте, я из очень приличной семьи! – И так влюбленно-благоговейно посмотрела она на царя, что тот растаял:
– Эх, была ни была! А выходи-ка ты, Надежда, за меня замуж! Люба ты мне, сил нет… Я ведь ишшо не сильно стар – пятьдесят девять в мае стукнуло.
– А как же царевич? – зарделась Надежда.
– Ему нельзя, – насупился царь, изо всех сил пытаясь выразить мимикой сожаление. – Закон, то есть я, суров. Только особа царских-королевских кровей может стать принцессой, будущей матерью наследников престола. А насчет тебя, миль пардон, все ж сомненья имеются… А вот мне – все одно, кого в жены брать! Нам ведь детей не рожать, правда, Наденька?
– Как знать, – тихо ответила та, ковырнув носком туфли паркетину.
И тут Иванушка вновь подал голос.
– А как же я? – повторил он вопрос будущей мачехи.
– Я ж сказал, тебе нельзя, – отмахнулся было царь, но заметил Аленку, за Ивановой спиной прятавшуюся. – А это кто, еще принцесса? Ты, как я погляжу, парень, не дурак! А все прибедняешься…
Хотел было Ваня в ноги батюшке пасть, да вспомнил вдруг что-то, ахнул, побледнел и к Аленушке оборотился:
– Погодь-ка, Аленка, а что ты давеча про двадцать лимонов сказывала? Сдается мне, не цитрусовые ты в виду имела!..
– Не цитрусовые, Вань, – подняла девица на царевича влюбленные очи. – Самые натуральные лимоны, зеленые. Миллионы американских рубликов, – баксов, по-нашему.
– Да ты что?! – ахнул Иван, а Царь-батюшка аж за сердце схватился. – Откуда ж у тебя столько-то?
– Да то не мои, – небрежно махнула ручкой Аленушка. – Папа ссудил. Безвозмездно. Балует он меня очень. Баловал, то есть… – шмыгнула она носом.
– А кто у нас папа? – заинтересовался царь.
– Олигарх, – вздохнула Аленка. – Нефтяной, так сказать, король.
– Король?! – в унисон вскрикнули царь с царевичем.
– Ага.
– Так что ж ты молчала?! – подхватил Ваня девицу на руки и закружил ее по паркету. – Это же то, что надо!
– Погоди, Ванечка, – шепнула Аленка, – это ведь не по-настоящему король, просто так говорят…
– Т-с-сс!.. – испугался Иван. – Ты мне этого не говорила! И батюшке, смотри, не брякни… И потом, что значит „не по-настоящему“? Король – он и в Африке король. Нефтяной ли, банановый – какая разница? Того в папином условии прописано не было. Так что молчи, ага?
– Ага, – кивнула Аленка и прильнула к устам Ванечки своими сахарными устами.
И сыграли в Царстве-государстве сразу две свадьбы. Веселый, говорят, пир закатили, под хэви-метал. Правда, я там не был, мед-пиво не пил, так что зря врать не стану.
Тут и сказке конец».
Глава 35. Заключительная, в которой все получают подарки и прочие сюрпризы
Наутро Брок, как обычно, пошел на работу. Мрачная Сашенька тоже отправилась с ним, чему сыщик обрадовался: хоть отвлечется немножко. По дороге не проронили ни слова – Брок думал о конкурсе и мысленно «редактировал» рассказ, Сашенька кручинилась – понятно о ком.
Оказавшись в любимом кресле, сыщик первым делом сбросил текст сказки на жесткий диск компьютера и принялся за очередную вычитку. А потом стал думать: дать прочитать написанное дочери или не стоит. С одной стороны, очень хотелось услышать Сашино мнение, а с другой… Очень уж много было в рассказе явных параллелей – как бы не заставила Сашенька вычеркнуть Аленку; что тогда от рассказа останется?
За этими раздумиями и застало Брока звяканье входного колокольчика. Подняв на дверь глаза, сыщик досадливо поморщился:
– А, это ты, Мирон… Привет! Я-то думал – клиенты. – И снова уставился в монитор. Но не успел прочитать ни буковки, поскольку чуть не рухнул на пол от истошного вопля дочери:
– Миро-о-оша-а-а!!! Люби-и-имы-ы-ый!!! Родненьки-и-ий!!!
Сашенька, отбросив, словно пушинку, кресло, чуть не свернув стол, помчалась к застывшему возле двери парню. Тот был привычно взъерошен, необычайно бледен, но улыбался так, будто только что получил в наследство полцарства. А может и все.
Саша буквально прыгнула на Мирона; влюбленные закружились, принялись неистово целоваться, не обращая внимания на Брока. Какое там! Они в ту минуту не только о Броке забыли – вряд ли вообще о чем-либо помнили.
Сыщик открыл было рот, чтоб возмутиться, но вовремя опомнился. Даже высунул язык и шлепнул по нему пальцами – знай, дескать, место! А потом и вовсе отвернулся, чтобы не смущать Мирона и Сашеньку, которые, правда, смущаться и не думали. Вместо них это делал сам Брок.
Но всему приходит финал, пролетели и эти сорок восемь минут эмоциональной бури. К тому же, Брок задремал, а оттого и впрямь не заметил времени. Тем более – влюбленные, о которых на сей счет давно все сказано классиками.
Мирон наконец-то вспомнил о сыщике и подошел к его столу. Точнее, подошли, поскольку отцепляться от любимого Сашенька, похоже, не собиралась теперь вовсе.
– Здравствуйте, Олег Константинович, – смущенно кашлянул Мирон. – Вам привет от Олега Константиновича. И вот это он вам просил передать, – протянул небольшую коробку парень. – И вот это. – На стол легли сложенные вчетверо листы бумаги.
На листы Брок не обратил пока внимания, а вот коробка его заинтересовала. Она была хоть и небольшой, но увесистой, красивой – деревянной и лакированной.
