— Так вы говорите, что господин Пржевальский был отравлен?
Лицо секретаря изобразило недоуменную судорогу, и премьер-министр тут же поправился:
— Я хотел сказать, что он был остановлен нашими людьми? Что ж, этот подвиг заслуживает награды. Вы можете подготовить необходимые бумаги. Заслуги перед отечеством должны вознаграждаться по достоинству.
Г. Каракол, Российская империя.
20 ноября 1888 г.
— Вот, Всеволод, как вышло, не дошли! — слабым голосом проговорил Пржевальский, едва шевеля потрескавшимися от сильного жара бледными губами.
За последние сутки он почти не приходил в себя и практически не узнавал ухаживавших за ним товарищей. Верные Роборовский, Иринчинов и Юсупов, сменяя друг друга, дежурили возле больного командира, с отчаянием наблюдая, как болезнь берет верх над этим, казалось, стальным, несокрушимым организмом.
— Не дошел я до Лхасы, но пуще всего горюю, что не дошел до Шамбалы. Знать, не судьба. — Он попытался улыбнуться своими израненными губами и не смог, скривился от боли. — Лама говорил, что мне больше туда дороги нет, а я все надеялся. Все шел.
Пржевальский пошарил рукой подле себя.
— Где моя сумка? Походная сумка? — На его лице отразилось такое беспокойство, что Всеволод Михайлович поспешил подать в руки командира его старую, затертую сумку.
— Возьми шкатулку. Ту, что от ламы. Там карта, — отрывистым слабым голосом произнес Пржевальский. — Отдай царю. В руки. Все объясни. Там есть письмо на случай моей гибели. Все отдай. — Он прикрыл глаза, и некоторое время лишь хриплое дыхание вырывалось из его исполинской груди. Набравшись сил, он продолжил: — Только царю. В руки. Больше никому.
Потом встал во весь рост, окинул взглядом присутствующих и сказал: «Ну, теперь я лягу». Роборовский с Иринчиновым помогли ему лечь. И несколько глубоких, сильных вздохов унесли навеки бесценную жизнь человека, совершившего во имя своей отчизны немало великих подвигов первооткрывателя и ученого.
Двадцатого ноября тысяча восемьсот восьмого года великого русского путешественника и исследователя Николая Михайловича Пржевальского не стало.
Глава 27
21 мая 2017 г.
— Полиция! — распахивая двери столовой, провозгласила Зинаида Захаровна, и глаза ее сияли злым торжеством. Судя по всему, она считала, что арестовать должны Ларису с Маратом или хотя бы Карину с Нестеровым.
— Ну что за хамская манера? — По лицу Бориса Аркадьевича растеклась почти детская обида. — Только за стол сели… Много их там?
— Трое.
— И чего хотят?
— Хотят побеседовать с господином Нестеровым, — с удовлетворением сообщила домоправительница.
— А! Пусть забирают, — снова повеселел Борис Аркадьевич. — Проводи их в гостиную. Ну, чего сидим, к вам гости, — бесцеремонно обратился он к Гарику, а Карина тут же приподнялась на стуле, готовясь броситься на его защиту.
— Не волнуйтесь, Карина Борисовна. Я со всем разберусь, — тихонько шепнул ей на ушко Нестеров, беря под столом в свою сильную горячую ладонь ее тоненькие прохладные пальчики.
«Какая же я дура! Ну конечно, разберется. А я просто в наседку превратилась, причем в чокнутую!» — сгорая от стыда, корила себя Кара.
Когда Гарик вошел в гостиную, полицейские уже успели устроиться кто на диване, кто в кресле.
— Добрый вечер, Павел Петрович, — направляясь к невысокому худощавому капитану, поздоровался Гарик, протягивая руку. — Рад знакомству.
— Вот как? — слегка растерявшись, выдавил из себя Павел Петрович.
— А это, как я понимаю, — окинув внимательным взглядом помощников капитана, проговорил Гарик, — господа Скворцов и Борисов.
— А вы откуда знаете? — грубо и прямо спросил Серега Скворцов, не выносивший чужой осведомленности.
— Разрешите представиться… — Гарик вынул из кармана пиджака несколько удостоверений. — Вы можете немедленно навести обо мне любые справки, — предложил он капитану Сафонову.
— А что же вы так долго нам голову морочили, гражданин Нестеров, или все же капитан? Как к вам прикажете обращаться? — кинув документы Нестерова на кофейный столик, спросил Павел Петрович. — Могли бы объявиться и сэкономить коллегам время. Или мы для вас птицы слишком низкого полета, чтобы беспокоиться?
— Ни в коем случае. Но я проводил операцию и не хотел засветиться возле вашего ведомства, — доброжелательно пояснил Гарик, присаживаясь в кресло напротив капитана.
— И что же за операцию вы проводили? Если, конечно, не секрет? — язвительно осведомился Павел Петрович, недолюбливавший умников из смежной конторы, даже и бывших.
— Секрет, но вам, как лицу заинтересованному, я готов поведать ее детали, — совершенно серьезно ответил Нестеров. — Я приехал сюда по делу, непосредственно связанному с Борисом Аркадьевичем Арчуговым. В его руки попала ценная реликвия, принадлежащая Русской православной церкви и похищенная у нее злоумышленниками. В мою задачу входило ее возвращение. Но пока я разбирался с деталями дела, ибо кража была совершена в Смоленской области, а далее следы преступников вели в Москву, был убит мой родственник Семен Степанович Колокольников.
— То есть вы приехали уже после убийства? — уточнил Павел Петрович.
— Увы. И даже после исчезновения Арчугова. Для меня это стало неприятным сюрпризом, — с досадой отметил Гарик, поскольку оба эти факта больно задели его самолюбие, и сейчас, когда рядом не было Кары, среди коллег он не считал нужным сдерживать свои чувства. Они поймут.
— И что же дальше? — пропустил мимо ушей страдания московского гостя Павел Петрович.
— Дальше я заехал к дяде, осмотрел на всякий случай квартиру. Убедился, что люди, причастные к его убийству, взяты под наблюдение, и занялся поисками Бориса Аркадьевича и похищенной реликвии.
— И что это за реликвия?
— Дневники известного путешественника Пржевальского. Похитили их по заказу иностранного коллекционера. Исполнителей и заказчиков я вычислил, а вот самих дневников отыскать никак не мог, — развел руками Нестеров. — Очевидно, что они были у Арчугова, а тот, как известно, неожиданно исчез. Вот я и решил внедриться в его семейство.
— Как вижу, успешно, — тем же тоном прокомментировал Павел Петрович. Шустрый молодой капитан действовал ему на нервы.
— Да.
— Так что же с убийцами вашего родственника? Судя по вашим словам, вы их вычислили и держите под колпаком. Возможно, у вас даже доказательства их вины имеются, которые позволят нам привлечь их к ответственности? Или у вас так, догадки?
— Так получилось, что эти люди имеют отношение сразу к двум преступлениям: к убийству и похищению дневников Пржевальского, — проговорил Нестеров, с пониманием относясь к язвительному тону Павла Петровича. — И с доказательствами здесь не так просто.
