«Как часто ему нужно есть?»
«Примерно раз в неделю».
«А остальное время?»
«Он спит. И тогда его очень трудно почуять».
Айра прислонилась спиной к ближайшему дереву, напряженно размышляя, но при этом не чувствуя ни страха, ни неуверенности, ни сомнений.
«Марсо, что случится, когда Гурт умрет?»
«Азуар найдет другого носителя, — немедленно отозвался призрак. — И будет делать так до тех пор, пока число поглощенных душ не переведет его на ранг выше. В прошлый раз, когда я его видел, он был вне рангов — просто мелкий бес, выполняющий поручения удачливых демонологов».
«А теперь?»
«Теперь у него второй ранг. И это значит, что кто-то из магов совершил неудачный призыв. Скорее всего, сам он при этом погиб. А демон успел сожрать столько душ, что теперь простой круг стал ему уже не страшен».
«А высшего для него хватит?» — вдруг спросила она.
«Да. Но ты его творить пока не умеешь».
«Зато ты умеешь, верно?»
Марсо молчал довольно долго, размышляя над вопросом не менее напряженно, чем кажущаяся отрешенной девушка.
Она не боялась, нет — он хорошо это чувствовал. И была готова попробовать, несмотря на то, что для ее уровня знаний это непосильная задача.
Впрочем, она уже делала то, что считалось невозможным. Сумела сбежать из академии. Освоила двойную трансформацию. Перекачала силу из одного природного источника в другой. Прошла сквозь десять слоев сложнейшей защиты. Чудом выжила в чудовищной грозе. Полностью истощилась, но все равно не сдалась, а на одной силе воли пересекла половину Северного моря, нырнула в последний, самый главный портал, истратив почти все до капли. А теперь спокойно размышляла, как избавить абсолютно чужого ей человека от не самого слабого демона. Причем тогда, когда у самой сил едва-едва хватало, чтобы привести в порядок изрядно ослабшего метаморфа.
«Когда ты хочешь уйти?» — наконец спросил Марсо, совершенно по-новому взглянув на необычную ученицу.
«Завтра, — без всякого удивления отозвалась Айра. — Хотела сегодня, но не думаю, что нам стоит оставлять за спиной полного сил демона. Да и Стагора надо отблагодарить. Так что уйду, как только закончу».
«Тебе нельзя привлекать внимание», — напомнил Марсо.
«Я как раз об этом думаю. И мне кажется, выход есть. По крайней мере, один раз это сработало, когда мы с тобой уходили в портал».
Марсо беспокойно заерзал.
«Ты о чем? Что еще задумала на ночь глядя?»
Она повернула голову, бросив последний взгляд на занятого шишками Гурта, и задумчиво бросила вслух:
— Да так… ничего… просто завтра будет гроза.
* * *
В тот вечер Стагор торопился домой как никогда. Гонимый дурными предчувствиями, он бросил полные рыбы сети, забыв о том, что собирался заниматься ими допоздна. Плюнул на дыры, которых с каждым днем становилось все больше, и заспешил обратно, откуда-то зная, что сегодня должно случиться что-то плохое.
Леснику не давал покоя пристальный взгляд приютившейся в его доме девушки. Она провожала так, будто в последний раз. Да и слова обронила странные: дескать, пусть ни о чем не волнуется, потому что когда приходит нужное время, судьба сама решает, у кого что отнять, а кому что-то подарить…
Он думал над ними долгий день, когда возился на берегу. И действительно беспокоился.
Стагор прибавил шагу, спеша добраться до землянки. А когда в небе прогремел первый гром, вовсе перешел на бег. Причем стремительно крепнущее чувство приближающейся беды становилось тем сильнее, чем чаще грохотало небо и чем ярче блистали в нем ветвистые молнии.
Гроза налетела так внезапно, что немолодой лесник в мгновение ока оглох, ослеп и вымок до нитки. Порывистый ветер, бьющийся в лесу, как птица в клетке, не могли сдержать даже могучие сосны. Хлынувшей сверху воды оказалось так много, будто кто-то щедро плеснул из гигантского ведра. Холодный ливень оказался таким сильным, словно само небо ополчилось на встревоженного мужчину. И словно очень не хотело позволить ему вернуться.
Стагор проклинал себя за то, что не послушал внутренний голос еще поутру, когда с неспокойной душой уходил в лес. Он раз за разом вспоминал слова молодой гостьи и загадочный амулет на ее груди. Нередко видел, что поутру серебристая змейка лежит совсем не так, как это было вечером. И не мог не замечать, что с каждым днем невесть как оказавшаяся в лесу девчонка крепла так быстро, словно ее питали другие, совсем иные силы, чем простую смертную.
К тому же она совсем не пугалась его вида. Не опасалась поворачиваться спиной, словно была уверена, что ей не причинят вреда. И не понимала, как порой опасно попадать в руки таких вот немолодых мужчин, много лет не ведавших женской ласки.
Стагор, мчась по темному лесу, вдруг подумал о том, что причина такой уверенности могла быть в том, что свалившаяся на его голову гостья была уверена, что он не посмеет поднять на нее руку.
«Ведьма… — с холодком подумал он, снова вспомнив про амулет. — Неужели и правда ведьма?!»
А потом резко остановился и едва не попятился, когда из-за деревьев появилась огромная волчица. Серая от длинного хвоста до кончика носа, широкогрудая, свирепая. С хищно прищуренными желтыми глазами и полуоткрытой пастью, в которой поблескивали влажные клыки.
Волков он никогда не боялся. Волки — вестники Всевышнего. Они приходят, когда чувствуют смерть, и уносят отлетевшие души на небеса. Он знал об этом с детства. Уважал лесных хозяев и никогда не заступал им дорогу, особенно если замечал следы охотящейся стаи.
Однако сегодня, в эту странную бурю, Стагор почувствовал, как у него волосы встают дыбом: волчица не была обычной. Она, кажется, даже не была живой, несмотря на то, что ноздри ее неуловимо шевелились, глаза смотрели остро, по-человечески, а распушившаяся шерсть выглядела мягкой и бархатистой, больше напоминая роскошный наряд, чем обычную волчью шкуру.
Царица волков. Королева стаи. Которая смотрела на него так, что сердце внезапно ухнуло вниз и заколотилось где-то в районе пяток.
Она смотрела так, будто понимала его сейчас. Пристально, внимательно, с непонятным сочувствием.
— Что тебе нужно? — прошептал Стагор, когда понял, что она перегородила ему дорогу к дому. — Что ты хочешь? За кем пришла?
Волчица вздохнула.
— За мной? — холодея, предположил он, но она вздохнула снова и слегка качнула головой. — Тогда за кем? Здесь же нет никого, кто бы мог тебе понадо… нет!
Стагор окаменел от ужаса, вспомнив, что оставил сына одного.
В этот момент сгустившийся воздух прорезал истошный крик. Причем голос был низким, грубым и хриплым, словно и не человек кричал вовсе, а зверь. Или же человек, но совершенно обезумевший от боли.
— Гурт… — одними губами выдохнул лесник, пошатнувшись от жутковатой догадки. А потом повернулся и кинулся бежать.
